7 мая
Снился Макс: он собирался застрелиться; я пытался отговорить от этого, но он с такой ясностью и логикой доказал мне тщету его жизни, что я должен был согласиться с его решением.
Утром я пошёл на экзамен Гелевера в надежде услышать или, по крайней мере, увидеть 19А, с которой мне всё-таки хотелось познакомиться. Но она не играла и даже не присутствовала, и я ни с чем вернулся домой.
Писал дневник, а к двум часам пошёл на репетицию. Сегодня мне пришлось много дирижировать, главным образом сочинениями Карновича и Шапошникова. Прошёл также Концерт Чайковского с одним оркестром. Ужасно его приятно дирижировать. Во время репетирования «Вариаций» Карновича произошёл инцидент. В прошлый раз первый флейтист не пришёл; теперь же очень врал и в одном месте не сыграл темы. Черепнин закричал:
- Что-ж, у нас опять нет флейты?
Я ответил с моего возвышения:
- Есть, да играть не умеет!
Флейтист рассвирепел и буркнул:
- Вы нахал!
Создалось положение отнюдь недопустимое для дирижёра. Я хотел было устроить грандиозный скандал «с директором», но потом сообразил, что никому этот скандал не нужен и надо уладить дело самому. Я строго заметил флейтисту, что он не умеет себя держать в оркестре, что своими дерзостями он оскорбить дирижёра не может, а только доказывает свою невоспитанность. Я ужасно раскричался, щёлкая палочкой плашмя по нотам, оркестр притих и репетиция продолжалась.
В Консерватории слух об уходе Черепнина, получающего место директора Филармонии в Москве. Вот тебе и раз! Совсем пустынно будет без милого Черепуши... Хотя меня почему-то ужасно радует видеть его директором. Но кто же сможет его нам заменить?!
Вечером делал клавир Концерта. Звонил Умненькой, запрашивая её, не поедет ли она послезавтра на открытие Сестрорецка. Она пришла сначала, по обыкновению, в ужас и стала отказываться. Я не теряю надежды, хотя это ужасно скучно, что она такая пугливая.
Свободное копирование
