3 марта
Утром занимался g-moll'ным Концертом. Я в глубоком восхищении от него, но Боже мой, когда же, наконец, я его кончу?
Ждал звонка от Лиды Умновой в надежде, что она пожелает объяснить своё вчерашнее надувательство, но его не последовало. Я сам позвонил. Опять ужасно милый разговор и приглашение придти вечером. Я обещал быть в десять часов - и обрадовался этому.
Был с благодарственным визитом у Оссовских. Зондировал почву, не послать ли мне «Сны» и «Балладу» в Российское Музыкальное Издательство. Выходит, как-будто, что да. Жюри состоит из пяти членов: Кусевицкого, Оссовского, Рахманинова, Метнера и Струве. Первые два напишут «Für», вторые два «Gegen», вопрос за третьим, но я думаю, что это пройдёт. Что касается до Жюржансона, то ему нечего обижаться, раз я ему уже показывал эти вещи и он морщился на них.
К обеду поехал к Рузским. Мне не особенно хотелось, но Николай Павлович сам звонил мне, справляясь о Москве, - надо было поехать. У Рузских родители как всегда очаровательны, а девчонки злы, как черти. Николай Павлович уезжает в Екатеринодар и просит «Балладу», чтобы там дать её какому-то талантливому виолончелисту. Тот устраивает осенью в Петербурге концерт и сыграет «Балладу».
В полдесятого я распрощался, взял таксометр и, приятно прорезав набережные и Морскую, приехал к Умненькой. Во-первых, я был неприятно поражён толпой гостей, которые наполняли гостиную, но, во-вторых, это оказались все свои: брат, три сестры, их мужья и человека два чужих. Я провёл два очень приятных часа, был в ударе, много рассказывал; Умненькая и сёстры слушали с большим интересом и ужасно смеялись. Затем я сыграл С-dur'ную сонату Моцарта. Моё исполнение произвело фурор: у них, слушая как ковыряет Лидочка, привыкли считать сонату скучной и неприятной. Затем я играл «Гавот», «Прелюд» для арфы и «Скерцо» Ор.14. Лидочка просила сыграть что-нибудь такое, чтобы она не могла заснуть и всю ночь думала обо мне, но я ответил, что она и так должна думать. В двенадцать часов я распростился и уехал домой.
Свободное копирование
