11 января
Плохо спал ночь. Утром был в Международном Банке, заказал Парвиайнен, двадцать штук. Но, кажется, этот мой дебют не очень удачен: турки хотят воевать биржа повернула вниз.
Позавтракав дома и поиграв «Пиковую даму», пошёл на урок к Черепнину. Вера Дмитриевна, здороваясь, не протягивает мне руку. Ах так? - будем воевать. Mme Петрококина, это будет вам стоить крови, если не потери её, то порчи.
Черепнин считает картину в комнате Графини одной из лучших страниц во всей оперной литературе. Я с ним горячо согласен. Цыбин во время сегодняшнего прохождения этой картины (я играл, Черепнин вдыхал жизнь), сидел в уголку и даже прослезился.
В классе ансамбля сегодня мало народу, а из пришедших половина больна горлом – чёрт знает как готовятся к повторению спектакля!
Вечером у нас были тётя Катя и дядя Саша, а также певица, с которой мы ездили к Фигнеру и которая в необыкновенном умилении от моего аккомпанемента. Сначала я, насытившись днём музыкой, не очень хотел ей аккомпанировать вечером, чем, кажется, рассердил тётю Катю, но потом разошёлся, потому что она поёт отлично.
Вчера:
16А: - Я видела в Двинске у одной учительницы музыки ваши сочинения...
Я: - Неужели? Я начинаю в провинцию проникать!
16А: - Пожалуйста не думайте, что наш Двинск такая уж дыра!
Днём встретил в Консерватории Володю Дешевова, которого давно не видел. Куча нежностей, но оба спешили. Я его очень люблю, он единственный, кому я предложил брудершафт (с Захаровым и Максом я хотел брудершафта, но фактически предлагали они). Дешевов где-то видел Таню Рузскую и нашёл её удивительно интересной.
Свободное копирование
