7 ноября. Петербург.
Этим летом я намеревался сделать партитуру «Маддалены». Но дело пошло менее ходко, чем я полагал, и в течение июня я сделал всего сорок страниц, первую сцену. В июле, в первой половине августа, я вёл бивуачную жизнь, исполняя мой Концерт, и ничего не сочинял, в конце же лета решил подзаняться; было три проекта:
1) постараться кончить партитуру «Маддалены»;
2) переинструментовать и переделать старую Симфонию c-moll и сделать из неё «первую симфонию»;
3) написать начатую сонату.
На симфонию я плюнул, решив оставить одно Adagio, выпустив его в виде самостоятельного Ор.5. Выбор же работы пал на сонату, каковую я и написал в Кисловодске. Происхождение её было следующее: у меня с давних времён был gmoll'ный гавотик, имевший всегда несравненный успех у публики. Всегда спрашивали, скоро ли я его напечатаю. Гавотик был очень мил, и я ничего не имел против того, чтобы издать его. Надо было только подобрать ему компанию для составления опуса. У меня имелось неоконченное бойкое скерцо с довольно простой музыкой. Третьей же вещью у меня стала наклёвываться сонатинка (я всегда питал к ним слабость!). Таким образом составлялся Ор.12. В мае я писал Максу в Пятигорск, что собираюсь посвятить ему эту сонатину. Я давно хотел посвятить ему какую-нибудь небольшую серьёзную пьесу.
Сонатина сначала ползла медленно, но в первой половине лета стало ясно, что для сонатины она будет чрезвычайно огромной и совсем не такой простой. Тогда я решил сделать сонату и за эту работу с необычайным увлечением принялся в Кисловодске. Материалом для скерцо я взял скерцо, написанное Витолю в бытность мою в классе форм, но трио было новое; все остальные части не имели никаких предтеч. Своей новой сонатой я остался очень доволен; Макс и Н.П.Рузский, которым я проигрывал сонату во время сочинения, тоже не были к ней равнодушны.
А вслед за сонатой я принялся за сочинение виолончельной «Баллады» для Рузского. Я ему уже года два обещал сочинить виолончельную пьесу, но вообще имея мало склонности к камерной музыке, я никак не мог собраться исполнить обещание.
Когда мне было двенадцать лет, я сочинил сонату для скрипки. Там была очень хорошая главная партия. Я решил использовать её для виолончельной «Баллады» и взял оттуда пять тактов. Когда в Кисловодске сочинение сонаты подходило к концу, я, вследствие отъезда мамы в Сухум, переселился на дачу к Рузским. Там были вопросы о том, скоро ли я примусь за «Балладу». Это побудило меня иногда импровизировать на мою старую тему. Словом, когда фортепианная соната была кончена, то материал для «Баллады» был уже сочинён, и дался мне он очень легко. Связать его стоило большого труда, но и это удалось мне в Кисловодске, так что к отъезду в Петербург «Баллада» вчерне была сочинена.
Но, насколько я имел технику сочинять фортепианные вещи, насколько я мог мыслить оркестрально, настолько я был технически неподготовлен к писанию камерной музыки. Привести в порядок виолончельную и фортепианную партию в «Балладе» мне стоило большого труда, хотя, чем дальше, тем шло легче. Кроме того, в Петербурге отвлекала масса дел, - и только в конце октября я закончил эту пьесу. Таким образом, вторая Соната Ор.14 и виолончельная «Баллада» Ор.15 явились плодом моих летних работ.
Свободное копирование
