30 апреля
Прошла неделя с тех пор, как я в последний раз писал дневник. И в этой неделе надо отметить большое crescendo в сближении с Фридой Ганзен.
«Тося» Пиастро уехал в Харьков, где он состоит концертмейстером в оркестре всё лето. Уехал он на первых днях Пасхи. Фрида расстроилась и изнервничалась; кажется, даже плакала. На вечеринке я застал её ещё в полном расстройстве духа.
Но как-никак, острота впечатления сгладилась, а Фрида осталась всё-таки без Пиастро. Стало быть, я, который был на втором плане, за отсутствием первого плана, очутился теперь на первом плане. К тому же я двадцать пятого удачно выступил дирижёром «Лирической поэмы», двадцать шестого успешно аккомпанировал на экзамене Ауэра, я был в Консерватории в периоде модности, наконец, я всё время ухаживал за Фридой и, без сомнения, ей нравился, - отчего же ей, в самом деле, и не увлечься мной самым искренним образом? Так оно и было. Двадцать пятого, отмахав «Лирическую поэму», мы остальную часть концерта провели вместе, а затем пошли гулять на набережную и в Александровский сад. Двадцать шестого нам пришлось аккомпанировать по очереди; мы как вышли на эстраду, так и просидели там, не уходя, полтора часа: то она аккомпанирует - я перевёртываю страницы, то я играю, она вертит страницы. Было трогательно и оригинально. Затем как-то целый день вместе толкались по Консерватории. А вчера она держала экстерном экзамен по физике, я пришёл её проведать, тоже сидели вместе. Сегодня, прийдя в Консерваторию, она послала Бессонову разузнавать, здесь ли я и где я. Мы вышли вместе и случайно забрели на пустынную Корабельную набережную. В этих местах - то безлюдье, то сплошное мужичьё. Ганзен малость струсила, но мы взялись под ручку и нагулялись приятно.
В разговоре, в отношениях наших тоже замечается сближение. То сближение, на отсутствие которого я жаловался месяц назад.
Двадцать пятого дирижировал «Лирическую поэму» Глазунова на концерте учащихся Консерватории. Сошло бесскандально. Мы с Глазуновым делили успех (!). Вместе с тем это был и экзамен дирижёрскому классу. Нам выставили баллы: Канкаровичу 5, мне и Штейману 4 с половиной, Саминскому 4, Коломийцеву 3 с половиной. Канкароше дали серебряную медаль, и он навсегда покинул Консерваторию. Саминскому и Коломийцеву тоже предложили кончить дирижёрский класс, так что в будущем году останутся только Штейман, Толстяков да я. Новых, говорят, никого не примут. То-то будет раздолье!
С С.Эше встречаюсь не очень редко. Остаётся такая же. Неудержимый поток срывается с её языка направо и налево.
Фамилия Эше удобна для музыки: все буквы составляют названия нот: E-S-C-Н-Е. Я на днях скомпоновал приятную пьеску и подарил её Эше. Сегодня она вертелась вокруг меня и кричала мне в спину; очевидно, разобрала композицию. Однако, я её обществу предпочёл Фриду Ганзен.
Свободное копирование
