23 апреля
Пасха прошла скверно. В конце Страстной папе было очень плохо. Мы дневали и ночевали в больнице. На первый день Пасхи стало лучше. Теперь ничего. Но настроение у всех уже не может быть особенно хорошим. На первый день я сидел дома. На второй день обедал у Рузских. А перед тем забежал к Глаголевой. Она болела. Я её не навещал, но послал ей милое письмо. На письмо она, конечно, не ответила, и я не знал о ней ничего. Теперь оказалось, что всё семейство уехало в Финляндию.
У Рузских со мной всегда очень носятся. У них очень мило, и я люблю бывать в их доме. Симфоньетту мою устраивают к Шереметеву Оссовский и Зилоти. Устроят или нет - бабушка надвое сказала. Касательно издательства моей Сонаты, Оссовский советует просто послать её в Москву в Российское музыкальное издательство. Оба господина были у Рузских налицо. Была ещё дочка знаменитого Ершова. Недурненькая вертящаяся барышня семнадцати лет. На третий день я пошёл на вечеринку. Шёл без особого энтузиазма. С папиной болезнью настроение было поганое. Вечеринка скверная. Я почувствовал, что вполне разочаровался в Ганзен. Скучна, неразговорчива, своенравна и влюблена в другого. Я со спокойной душой вычеркнул её из списка и, проснувшись на другой день утром, почувствовал даже некоторую приятность от образовавшейся пустоты.
Днём я отправился в класс Ауэра аккомпанировать. У него скоро экзамен, и он просил Глазунова прислать ему аккомпаниаторов. Направили меня, Шуберта и Катю Борщ. Кроме того, Ганзен в этом классе присяжная аккомпаниаторша, так как сестра её учится у Ауэра. Когда я пришёл, она была в классе. Поздоровалась со мной холодно, как видно, за вчерашнее бегство с вечеринки. Когда я же с треском проаккомпанировал с листа мою вещь, и Ауэр остался доволен, она сразу переменила тон. На этот раз она была тонка, изящна и мила, разговорчива и занимательна, словом, это была та самая Ганзен, которая мне так нравилась «неизвестно почему» в былое время. Я болтал с ней довольно равнодушно, но вернувшись домой, я понял, что далеко не разочаровался в Ганзен и что она всё-таки одна из самых моих любимых учениц в Консерватории. В четверг начались репетиции воскресного концерта. Мне дана была «Лирическая поэма» Глазунова. Выбор был хорош, так как оркестр, не имея уважения ни к Бетховену, ни к кому, - очень уважает директора, а потому играет глазуновскую вещь внимательней всего остального. Во-вторых, дирижировать эту вещь донельзя спокойно и приятно, а это для первого дебюта мне было очень важно.
Встретил Адперс. Давно я не видел её. Скучно. Наши отношения сильны только прошлым. Ганзен сказала про неё:
- Верочка выглядит облезлой кошкой.
Это свинство. Она действительно неинтересна, но это несправедливо, это жестоко. Хотя я привык, что все ученицы так шипят друг на друга, что если поверить всему, так на всех надо махнуть рукой!
Нумерация.
1. Ганзен.
2. Глаголева.
3. Рудавская.
4. Паласова.
5. С.Эше (!).
6. Мериманова (!!).
7. Алперс.
Березовская вычеркнута из списка.
Свободное копирование
