26 февраля
После этого до моего второго отъезда в Москву я встречал Ганзен в Консерватории два раза. Оба раза она почти всё время пробыла со мной, а хулиганы были в стороне. Так что сражаться особенно не пришлось. Я только выразил удивление, что она находится в обществе таких компрометантных субъектов, как эти два. А потом набросал карикатуру, как она разгуливает с двумя черными по бокам и гордо выглядит какой-то царицей хулиганов.
Тем дело и кончилось. Ганзен, по обыкновению, разгуливала всё время по коридорам, я с ней, так что по возвращении домой у меня болели ноги. Играли с ней в четыре руки Mephisto-Walzer Листа. Читает ноты она хорошо и играть с ней приятно. По её словам, у неё природная техника, и действительно техника у неё хорошая. Ужасно самолюбивая особа, и если соврёт (а особенно, если я начну смеяться), то так и покраснеет.
Девятнадцатого я уехал в Москву, обещав писать Фриде.
В Москве сутолока. Остановился у Глиэров. «Гольдик» дирижирует свою Вторую симфонию. Вся семья не в своей тарелке. Дети орут. Все мечутся. Наконец, симфонию сыграли и ужинали до четырёх. А на другой день играл я. Утром упражнялся, а днём лежал три часа, дабы вечером быть свежим. Перед выступлением я не волновался. Было только какое-то томление от ожидания. Роялем был прекрасный «Бехштейн». Играть было чрезвычайно приятно, и я играл хорошо и с удовольствием. Сонату и три этюда. Я имел успех. Меня вызвали три раза. Танеев, Лавровская, Дейша-Сионицкая, - выразили мне свои похвалы. И все подчеркнули, что я хорош как исполнитель. Это мне было особенно приятно потому, что петербургские товарищи постоянно тыкали, что я отвратительно играю свои вещи.
Теперь думаю об издательстве этих пьес. То есть об этом я думаю уже с осени, но теперь решил начать приводить этот план в исполнение. Надо брать за бока Оссовского и с ним постучаться в Российское издательство. На другой день после концерта я делал визиты, обедал у Танеева, гонял целый день и вечером уехал в Петербург. Кстати о Скрябине. Перед поездкой в Москву я видел его два раза, беседовал с ним, сидел вместе на репетиции, опять был очарован, но показать моё переложение не удалось. Маэстро, у которого исполнялись сразу две симфонии, метался как угорелый с репетиции на другую и выбрать свободное время не смог. Тем и кончилось: я уехал в Москву, а он - заграницу.
Итак, из Москвы я вернулся в Петербург. Здесь хоть и февраль месяц, - мороз и пыль от бесснежья, но я ужасно рад был снова встретить Питер. С Ганзен мы встретились друзьями. Гобоист получил полную отставку и держится в стороне. Кирлиан мелькает изредка. Всё это прекрасно. Теперь Ганзен простудилась, да ложится она спать всё в два часа, - последний раз была совсем не та, скучная такая и болезненная.
А что Рудавская и Березовская? Совсем потерял их с глаз. А жаль, право, они интересные девочки!
Свободное копирование
