ДОРОЖНЫЕ ЗАРИСОВКИ…
Все пути в Союз начинались или с Берлинского вокзала, или с вокзала во Франкфурте-на-Одере. Сами поезда и поездные бригады были советскими. Западно-Европейские железные дороги имели более узкую колею по сравнению с нашей, Советской, и поэтому на приграничных станциях в Польше и в Белоруссии поезда «переобувались». Их загоняли в специальные места, где во всех вагонах менялись колесные пары. При въезде в Европу ставили европейские, а при въезде в СССР возвращали на место наши. Пассажиров из вагонов во время смены колесных пар не высаживали.
Каждый год мы ездили практически по одному и тому же маршруту: Берлин – Франкфурт-на-Одере – Познань – Варшава – Брест – Минск – Москва. Когда родители планировали поездку на море, то из Москвы мы ехали на юг через Ростов-на-Дону, где делали остановку, чтобы навестить в Новочеркасске наших родственников по линии отца. Но южный маршрут почему-то всегда проходил через Киев, где у нас была пересадка на другой поезд. Очевидно, более короткий маршрут через Воронеж еще не функционировал. Возможно дорога вообще не была проложена. Или она еще не была восстановлена после войны. В Киеве запомнился красивый вокзал, широкая лестница, ведущая на второй этаж, украшенная большими растениями в бочках, которая от первой лестничной площадки расходилась на два рукава влево и вправо. Ну и огромный зал ресторана на втором этаже, наполненном вкуснейшими запахами…
Но особенно пронзительно мне врезался в память взгляд пожилой женщины в зале ожидания… Ждать объявления на посадку на наш поезд приходилось не один час. Мама отпускала меня погулять по залу ожидания, но только чтобы я всегда находился в поле её зрения. Я бродил по залу с интересом разглядывая людей, сидящих на своих узлах и чемоданах и как и мы, ожидающих своего поезда. Женщина сидела в первом ряду за проходом и неотрывно, и даже как-то не мигая, смотрела на меня. Её взгляд обжигал. В нем было какая-та внутренняя боль, страдание, удивление, желание запомнить, вместить в себя всего меня, тогда еще семилетнего малыша. В то время я, конечно, очень выделялся на общем фоне пассажиров. Возможно своей ухоженностью и необычностью одежды. Ведь все на мне было немецкое, новое, нарядное… Но по прошествии многих лет пришел к убеждению, что женщина увидела во мне потерянного во время войны сына или внука. Удивительно то, что и сегодня, по прошествии 65 лет, я отчетливо помню и вижу застывший взгляд распахнутых глаз этой женщины…
Когда родители планировали навестить мамину родню, то из Москвы мы ехали через Калинин (Тверь) в Вышний Волочек и далее, через поселок Красный Май, в деревню Бахмара, где жили наши с сестрой дедушка Иван и бабушка Таня. В Красном Мае мы ненадолго навещали родственников по маминой линии. От этой родни я узнал, что рубиновые кремлевские звезды изготавливали именно на стеклозаводе «Красный Май». Интересно, что пешеходные дорожки в поселковом парке были усыпаны мелкой, стеклянной, но непрозрачной, разноцветной галькой – отходами стекло производства. Конечной точкой на море родители обычно выбирали Сочи. Один раз мы все вместе съездили в Крым, в Гурзуф. На море всегда отдыхали дикарями – снимали комнату в частном доме, но так, чтобы поближе к пляжу… Правда, судя по тому, что как-то раз родители на море нас не взяли, а оставили на время отпуска в Новочеркасске, у дедушки Андрея и бабушки Дуни /Евдокии/, подозреваю, что им удалось съездить на море по путевке.
Свободное копирование
