Дневник студента - 75

8 октября, воскресенье.

   Гости мои выехали из Москвы совершенно довольные мною, дав честное слово, в проезд свой через Москву в будущем апреле, опять остановиться у нас, а осенью ехать вместе в Петербург. Мы с Петром Ивановичем провожали их до Всесвятского, где роспили бутылку шампанского за здоровье ненаглядной Schwester Dorchen {Сестры Дорочки (нем.).}, как она мне под сурдиною велела называть ее, говоря, что это название klingt besser in die Ohren {Приятнее для слуха (нем.).}; а я прибавил: und lautet noch besser im Herzen {И еще приятнее звучит в сердце (нем.).}.

   Только что распростились мы с ними и они хотели садиться уже в карету, как, обернувшись, увидели мы над Москвою преогромное зарево пожара. Долго-долго стояли мы в недоумении, что такое так жарко гореть могло, пока едущий из Москвы почтальон не объяснил, что горит Петровский театр, и, несмотря на все усилия пожарной команды, едва ли она в состоянии будет отстоять его[1].

   Наконец мы расстались не без взаимного горя:

   Jede zarte Blume der Bekanntschaft

   Pflanzt der Trennung Dorn ins Herz, {*} --

   {* Нежный цветок знакомства всегда

   насаждает в сердце тернии разлуки (нем.).}

   сказали они, и справедливо: бог весть, удастся ли опять встретиться в жизни? Столько непредвидимых случаев, столько неожиданных бедствий! Державин прав:

   Сегодня льстит надежда лестна,

   А завтра, что ты, человек?[2]

   Петру Ивановичу очень хотелось заехать на пожар, но я решительно отказался: и_з _о_г_н_я _д_а _в_ _п_о_л_ы_м_я! Приехал домой, и вот несколько гекзаметров на немецкую тему Schwester Dorchen:

   Смертные в жизни подобны былинкам, брошенным в море:

   Ярые волны их разлучают, там съединяют внезапно,

   Там разлучают опять, и кто знает, на долгое ль время?

   Мило знакомство, но тяжко мгновенье разлуки. Ах! буря

   Жизни может унесть за могилу минуту свиданья!

   Не дай бог случиться последнему!