Иногда, очень - очень редко, в воскресенье, при невероятном стечении обстоятельств и огромного числа "если, если, если" группу врачей вместе с членами семей вывозили на автобусе за город на природу. К этому выезду готовились долго и тщательно, с большим удовольствием, так как обычно долгими месяцами вся жизнь ограничивалась госпиталем, домом, дежурствами и дорогой из дома в госпиталь и обратно, а субботними вечерами были еще осточертевшие обязательные лекции на политико-воспитательные темы в посольском клубе с последующей демонстрацией очередного "шедевра" отечественного кинопроизводства.
Поэтому выезды за город воспринимались как праздник. Здесь можно было порыбачить на берегу Нигера, поиграть в волейбол, просто поваляться на подстилке в тени дерева, побродить в одиночестве по берегу реки среди валунов, насладиться солнцем, неимоверной голубизной неба, в конце концов, просто какое-то время побыть одному. И неизменным был коллективный обед с шашлыками, цыплятами и даже с пойманной и тут же зажаренной рыбой и, чего греха таить, было и алжирское красное сухое вино - самая малость.
Мы ехали в автобусе, предвкушая отдых на природе, и пели наши песни во всю глотку, никого и ничего не стесняясь, дурачились и были счастливы. Неожиданно автобус остановился на железнодорожном переезде перед шлагбаумом. Поезда не было видно ни слева, ни справа, хотя железнодорожный путь возвышался среди саванны, такой бархатно-зеленой в сезон дождей, и просматривался на добрых пять километров в обе стороны от переезда.
Шлагбаум - тонкая полосатая доска шириной сантиметров десять, тем не менее, стоял горизонтально, перекрывая дорогу. Водитель, остановив машину метрах в десяти, заглушил мотор. Наступила тишина, наполненная звуками цикад, кузнечиков и другой певчей живности. С противоположной стороны переезда остановился "ПЕЖО", затем "ТОЙОТА", еще один "ПЕЖО". Потянулись томительные минуты ожидания.
Неожиданно сзади послышался нарастающий рев двигателя. Оглянувшись, увидели, что к переезду стремительно приближается мотоцикл, огромная, мощная "ХОНДА" черного цвета, играющая солнечными бликами на многочисленных хромированных деталях, дисковых тормозах. Водитель, одетый в кожанку с множеством металлических пуговиц, "молний", нашивок, буквально вжался в мотоцикл; голова его была закрыта ярко-красным шлемом, и только лицо едва угадывалось под прозрачным дымчатым пластиком. Типичный рокер, отметил я про себя, их немало носится по улицам городов, доставляя массу хлопот дежурным хирургам.
Мотоциклист тем временем стремительно приближался к переезду, и уже представлялось, как в следующее мгновение раздастся шипящий визг блокированных колес, мотоцикл развернется почти на сто восемьдесят градусов и остановится как вкопанный в облаке пыли перед самым шлагбаумом - свидетельство высшего лихачества! Но этого не произошло. Мотоциклист, не снижая бешенной скорости, в следующее мгновение прошел через шлагбаум, вернее, под шлагбаумом; доска чуть дернулась и приняла прежнее положение; мотоцикл продолжал движение, но шлем с головы водителя слетел. Подскакивая, катился он по асфальту и, в конце концов, угодил в кювет. Мотоциклист тем временем даже не заметил потери шлема и продолжал движение. И тут мотоцикл начал медленно отклоняться вправо, на обочину дороги, проехав еще метров тридцать, перескочил через кювет и рухнул, кувыркаясь, в малахитовую зелень слоновой травы. Пассажиры автобуса бросились к выходу, побежали к упавшему мотоциклисту.
Под ноги бегущим попался шлем, его подхватили, чтобы отдать владельцу, и тут что-то произошло. Поднявший шлем, внезапно побледнел как полотно, руки его тряслись, он не мог вымолвить ни слова. Обступившие его коллеги увидели вдруг, что в шлеме находится ... голова!...
Дальше все было плохо. Был коллективный шок. Отдыха не получилось. Возвращались молчаливые, подавленные случившимся. Картина увиденного все еще не исчезала: шлем, из которого через разбитый плекс на вас устремили взгляд широко раскрытые глаза. Лицо без единой кровинки, без единой царапинки. Шлем спас голову...
Свободное копирование
