На фото: Емберген Даулетбаев (на фото – второй слева) с моим братом Витей и с коллегами по педагогическому институту.
Папа Емберген
Наш отчим (мы заслуженно звали его «папа»), Емберген Даулетбаев, женившись на моей маме, да ещё с тремя малолетними детьми, пошёл против неписаных родоплеменных и карьерных законов, которые гласили: если хочешь сделать карьеру и стать богатым, женись на родственнице какого-нибудь влиятельного и богатого человека, род которого поможет получить доступ к гербовой печати и счёту в банке, – т.е. стать начальником. Папа поступил наоборот.
Папа рассказывал:
«Мы с дедом жили в Шаббазе , который украшала очень красивая гробница Шайх Аббас Вали. В 1939 г. эта гробница была разрушена по приказу НКВД.
Меня вырастил дед, Даулетбай-ата. Жена деда, Базаргуль, была младше мужа на 19 лет. У них родилась моя мать, Назира, которая умерла в начале 30-х годов от кровотечения во время родов. Мой отец, Нурымбет, редко приходил ко мне, но приносил сладости.
У деда были дети – сын Жанабай и дочь. Когда папе в 50-е годы дали как преподавателю института участок земли в Нукусе, он построил дом и перевёз в него Жанабая-ага из далёкого аула, где не было врачей, чтобы Жанабай-ага мог лечить свои ноги у городских врачей. Врачи не могли помочь и он, когда уж очень болели от ревматизма ноги, грел их во дворе в раскалённом от солнца песке. Дети, закапывая его ноги в песок, спрашивали: «Ата, почему у тебя болят ноги?», он шутливо отвечал: «Потому что я шёл на них 5 лет от караузякского аула до города Берлина» и показывал на карте школьного учебника географии – как далеко был Берлин от Караузяка. Дети удивлялись – «Зачем надо было так далеко идти в Берлин?», а он так же шутливо отвечал: «Когда я служил в армии, командир приказал расписаться на стене главного дома Берлина». Что такое «командир» и «приказ» – дети знали из фильмов. Ордена и медали дети Жанабая-га потеряли, когда играли с ними. Мать пыталась отнять их у детей, но Жанабай-ага позволял играть детям со своими наградами, других игрушек у детей не было.
Даулетбай-ата до второй половины 1920-х годов нанимался батраком для работ на полях пшеницы и хлопка. После годов «военного коммунизма», в годы НЭПа , с 1925 по 1929 годы работал в г. Бируни на скотобойне. Построил дом с верандой, сейсхану (двор для крупного скота), у него был свой сад, держал много голубей. Был у него и постоялый двор для колхозников, приезжавших на базар.
На всех тоях дед требовал мою, внука, долю и приносил мне. На этих тоях, бывало, пели озорные песни. В одной из них, это была туркменская песня, женщина хвастается, что у мужа головка «кутака» (пениса) в пять пальцев толщиной.
В не раннем уже детстве меня положили спать под одеялом между двумя женщинами и я долго вертелся, а они говорили мне – «Не вертись!». Но как не вертеться, если не дает уснуть песня про «пять пальцев толщиной».
В одном ауле с дедом жил знаменитый Шоинши-палван , который на равных боролся с хивинскими борцами. Сын Шоинши-палвана, Зарипбай-буйный, был тоже борец. Однажды его в присутствии Усмана Юсупова победил ферганский борец. Зарипбай обругал борца и судей – «Сарты сжульничали». Усман Юсупов рассердился за оскорбительное прозвище узбеков - «сарт», но его уговорили простить Зарипбая.
Нашим соседом был инспектор райфинотдела Нуржан-ага. Он следил, чтобы все платили хотя бы часть налогов и скрывал это от властей, чтобы соседей не арестовали за неполную оплату налогов. За это все несли ему подарки - баранов. Он разумно решил, если всех арестуют, то ни государство, ни он вообще ничего не получат.
В ауле жил и Мумин-уста. Он брил весь аул бесплатно, как «сауат ис» (благое дело.) У него были рукописные книги, дастаны (эпосы), стихи суфи Аллаяра, которые они читал на тоях. Сын Мумин-уста погиб на фронте, всего три месяца прожил с молодой женой. После войны он вернулся с фронта без ног, ездил в арбе, буянил, кричал, что он освободил Европу, но не может дома найти работу. Его устроили работать в кооператив инвалидов, там мало платили, и он спился.
В 30-е годы, после сворачивания НЭПа, мы, разорённые непомерными налогами и коллективизацией, переехали в аул Шок-Торангыл, что по дороге от Халкабада в Тахтакупыр. А в Берунийском районе все сады вырубили под хлопок. А какие там были абрикосы! После переезда наш шаббазский дом разрушился, голуби одичали и разлетелись.
В новом ауле сородичи помогли кеусеном (обычай выделять долю нуждающимся переселенцам.) Старую юрту дал Нуржан-ага, которую мы утеплили «шием» – тростниковыми циновками с пухом того же тростника и хлопком. Сосед, Айсары, дал пшеницу на еду и посевы, кошму дал сосед Косберген, зерно дали соседи по аулу - Айтым, Самбет, Шылман, Алнияз».
Я привожу все имена, потому что папа, которому тогда не было десяти лет, и полвека спустя с благодарностью помнил эти имена.
Свободное копирование
