В военном министерстве нас разлучили, отправив Шеню в гвардейский эскадрон, а меня временно прикомандировали к саперной роте Эстигарибия, квартировавшей в городе Вилла-Хаес. Городок этот находился на противоположной стороне реки Парагвая, почти напротив Асунсиона. У саперов я сразу заметил подготовку правительства к отпору военной партии. Капитан Эстигарибия, человек полного доверия нового правительства, превратился в неофициального командира округа и формировал усиленным темпом четырехротный саперный батальон. Его помощник капитан Дельгадо занимался отборкою офицерства в новую часть, и мое прибытие, как офицера-иностранца, внесло в их ряды некоторую тревогу. Во всем батальоне я был единственным иностранцем, да еще к тому же понимавшим по гвараны (индейский язык, на котором в интимной обстановке говорят все парагвайцы), который я успел выучить, будучи командиром форта, могущим теперь выдать шерифовцам их военные планы. Поэтому меня сразу же назначили начальником транспорта и отправили в дальние деревни за лошадьми. Превратившись, таким образом, в ремонтного офицера, я две недели скитался по богатым помещикам, умоляя их продать по баснословно дешевой цене лошадей для саперного батальона. Помещики, скучая в глуши, были рады моему визиту, потчевали обедами, их дочери услаждали игрою на рояле, но лошадей я так и не достал. Вопреки моему предположению, капитан Эстигарибия ничуть не рассердился за полное фиаско с конским вопросом, но даже похвалил меня за усердие и отпустил на неделю в Асунсион.
В это время из Буэнос-Айреса приехал ко мне погостить Василий Волков, мой друг детства, и мы весело провели с ним парагвайский карнавал. Хотя мы и тряхнули стариною и не скучали в Асунсионе на балах, но все же до карнавала в Сан-Ремо здесь было далеко. Пробыв у меня неделю и расхваливая баснословную дешевизну местной жизни, Волков вернулся в Аргентину, а я временно превратился в адъютанта командира саперной роты капитана Дельгадо. Ввиду отсутствия конного состава и при покровительстве командира батальона, я занимался приятным ничегонеделанием. За это время я подружился с лейтенантом Эмильгарехо, и почти каждую ночь мы развлекались в единственном кафе-баре “Эспланаде”, откуда были видны огни Асунсиона.
Вначале офицеры батальона смотрели на меня недоверчиво, но потом привыкли и перестали в моем присутствии стесняться, высказывая мысли, враждебные полковнику Шерифе. Наш прямой начальник капитан Эстигарибия был чистокровным парагвайцем, прошел военную школу в Чили и, несмотря на молодость лет, проявлял уже большие способности в тактике и стратегии. Он не доверял вообще иностранцам и ненавидел немцев, занимавших в армии лучшие должности и с иронией относившихся к парагвайцам. Мне кажется, что это и послужило причиною его разрыва с полковником Шерифе и переходом в лагерь конституционалистов. Через много лет из него получился блестящий военный стратег, и парагвайская армия под его командованием выиграла тяжелую войну с Боливией.
Единственным развлечением нашего маленького гарнизона были встречи пассажирских речных пароходов, поднимавшихся по реке из Буэнос-Айреса и спускавшихся в Асунсион из Бразилии. Тогда мы надевали парадную форму, заказывали обед в кают-компании и часто заводили знакомства с хорошенькими пассажирками. Все остальные дни мы скучали по вечерам и ухаживали за босоногими красавицами, так как лучшего ничего здесь не было.
