Осенью пошли в новую школу. Двор по периметру засадили какими-то кустиками, работал фонтан. Классы были просторные и светлые, большой актовый зал и для спорта, и для концертов. Директором школы был преподаватель по литературе – Цветков, румяный, коренастый, лет пятидесяти. На уроках он любил читать «Евгения Онегина», при этом со странным произношением, Онегин почему-то был «одэт» а не «одет», несмотря на рифму. Говорил об этикете:
«Котлеты ни в коем случае нельзя резать ножом».
Одновременно с директором появилась дама, которая не могла найти общий язык с классом:
«Вот я пойду на колидор, пойдет делектор и спросит: Мария Ивановна, что вы здесь делаете? Вот я все про вас и расскажу, как вы не хотите слушать, чему я вас учу, и он вас накажет». Она прошла как бледная тень, так ничему нас не научив.
Военное дело не заглохло. Прибавились еще субботники на заводе. Давали лом и носилки, чтобы разбить неподъемные глыбы и отнести к месту погрузки. На заводе была баня, куда мы ходили мыться. Ее сделали рабочие. Баня была висячая, первого этажа не было, там остался только стальной каркас. А на втором этаже сохранились стены, и туда провели горячую воду. Поднимались по шаткой лестнице. Мама со мной и еще одна женщина с двумя маленькими детьми. Из крана постоянно текла горячая вода. Мы приходили со своими тазиками. Это продолжалось недолго. Произошел взрыв восстановленной плавильной печи – в вагранку случайно вместе с топливом попала граната-лимонка. Вся земля была усыпана снарядами, и такие взрывы случались часто. Тем не менее, после этого случая завод со стороны дороги оградили высоким металлическим забором. Субботники на заводе тоже закончились.
Свободное копирование
