Больше я своего маленького защитника так и не видала, а идти без него ночевать в сквер, где может со мной сделать что захочет любой верзила, -- я считала слишком рискованным, а потому на другой день, с наступлением ночи просто "шлялась" из улицы в улицу, избегая останавливаться в опустевших и переходя в те, которые еще жили ночной жизнью... Гасли пивнушки сперва на Смоленском, затем на Арбате... Гасли "киношки"... Город погасал и умирал постепенно, как тело умирающего от конечностей к центру... Таким образом, идя просто на свет, я понемножку вышла на Тверскую, по дороге стараясь кому-нибудь всучивать недопроданные газеты... Совершенно неожиданно для самой себя, очутившись на Тверской, я обрадовалась: -- здесь не было никаких признаков замирания на ночь; -- тут в крайнем случае, на худой конец, можно просто проходить до утра, не вызывая никаких подозрений...
Остановившись на углу, я постепенно разглядела своеобразный характер проплывавшей толпы: -- проплывали все -- одни и те же, в ту и другую сторону, точно в "кадрили" или "полонезе" по бальному паркету, -- порою из одной группы в другую обменивались шутками, окликали друг друга, -- большинство казалось были знакомы между собой... Среди этих проституток и завсегдатаев этого "дома терпимости под открытым небом" я сразу почувствовала себя как на балу в незнакомом доме, где никого не знаешь, и куда еще вдобавок явился в неподобающем костюме: -- проститутки, по обязанностям профессии, были принаряжены, я же шла в потрепанном пальто, впитавшем в себя не один слой пыли с московских улиц... Пробиваясь сквозь толпу, выплыла я, как на отмель, на Страстную... Впрочем, сейчас эта "отмель" тоже была залита приливом толпы... Здесь становился ясен смысл того, что творилось на Тверской: -- там не просто плыли куда-то, как казалось на первый взгляд, и выставлялись на показ <, там> и -- оценивали, здесь же на Страстной заключались самые сделки, сторговывались... У высокого ларька Моссельпрома, как у маяка останавливались сговориться меж собой о чем-нибудь те, которые на минутку не хотели быть смытыми людской волною... В тени уборной, на мусорном ящике какие-то хлопцы, прилепив к ящику зажженный огарок, играли в карты, ничуть не смущаясь близостью "легавых" и "ментов" (очевидно -- фаталисты: -- так и так пропадать от изоляции!)...
-- Вот это -- то, что мне надо! -- иду прямо к ним. Некоторое время стою, демонстративно уставившись на них. Косятся на меня полусекундным недоверчивым, но глубоко флегматичным взглядом, не отрываясь от игры... Начинаю нарочно безо всяких подходов: -- "Товарищи, вы не знаете случайно, -- где бы можно переночевать без документов и без денег?.." -- "Не знаем, не знаем... Ну ходи -- твой ход!.." -- "Так -- крою" -- "Козырная бура" -- "Так знаете у меня вышло: -- муж в тюрьме сидит... Документы мои у него при аресте вместе с его документами отобрали... От тетки ушла -- поругалась; теперь ночевать негде..." -- "Пойдемте со мной, -- я вам покажу место... Сейчас я, как видите, занят... Как игру закончим... Приходите так через полчаса опять на это же место..."
Через полчаса он идет впереди меня. Среднего роста, стройный, с не то чтобы красивым, но довольно правильным и почему-то интересным лицом, одетый небогато, но "с иголочки" аккуратно -- ни дать, ни взять -- "благородный" вор с германской кино-фильмы!.. Приводит меня в какой-то дом, совсем рядом со Страстной где-то, -- мы подымаемся по довольно запущенной лестнице на самый верх. На самом верхней площадке стоит большой пустой ящик. -- "Вот тут на ящике можете устраиваться. Спокойной ночи!" -- И -- еще раз оборачиваясь, уже начав спускаться по лестнице: -- "Можете спать спокойно. Могу поручиться, что никто вас здесь не тронет. За то, что вас здесь не обкрадут -- не ручаюсь". Засыпаю... Но уже довольно скоро, сквозь сон, слышу: -- "Это кто еще такой?! -- Кто здесь спит?!" -- В меня, как в квашню, тыкается, с удивлением, чья-то рука... Оказывается, это возвращающийся к себе домой один из обитателей дома. Он пьян, но рассудителен. Присаживается рядом со мной на ящике. Я тоже уже успела изменить лежачее положение на сидячее... Объясняю ему как сюда попала... Идилию нашей беседы прерывает гневно-распахнувшаяся дверь одной из квартир и женский голос: -- "Опять, -- сволочь -- привел какую-то!.. Я тебе покажу "девок" водить... Сейчас же домой иди!.. Да ты опять пьян, -- кобель ты эдакий!.." -- "Извиняюсь, гражданка, меня никто не приводил, -- я сама сюда пришла. "Они" только наткнулись на меня спящую, стали спрашивать как я сюда попала... Женщина я убогая, инвалидка... Без квартиры осталась... ночевать мне негде... "Они" меня не приводили, я -- сама..." -- "Ну, а коли -- сама, то и катись сама отсюда!.. А сама не пойдешь, -- я сейчас дворника покличу!.. Тут не ночлежка!.. Может ты -- "заразная" какая?!" -- Ухожу, возвращаюся на Страстную в свой "Жилотдел" возле мусорного ящика... Встречает меня давешний "квартиродатель": -- "Ну, как -- выспались?" -- Рассказываю... Улыбается: -- "Пустяки!.. На вашем месте я даже теперь же вернулся бы обратно..." --
"Благодарю вас. Я лучше воздержусь". -- Пожимает плечами: как знаете.
Вглядываюсь в сдержанные, полные достоинства манеры собеседника и задаю пошлейший вопрос: -- "Вы верно случайно -- в такой жизни. Вы сами в какой среде выросли?" -- "Я? -- Под лодкой". -- Он снова исчезает в волнах Страстного прибоя.
Свободное копирование
