Когда кончилась советско-финская война и улеглись вызванные ею страсти, правительства Чемберлена и Даладье оказались перед разбитым корытом. «Переиграть» войну не удалось. Единого фронта с Гитлером против СССР не вышло. Франко-английские армии по-прежнему стояли против германских, и перед Лондоном и Парижем по-прежнему и даже с еще большей остротой, чем прежде, стоял роковой вопрос: что же делать?
Я хорошо помню господствовавшие тогда в правящей Англия настроения. 4 марта, накануне советско-финского мира, я посетил Батлера по разным текущим делам. Батлер был любезнее, чем когда-либо, и после того, как все очередные вопросы были исчерпаны, сам начал разговор о перспективах войны:
— Мы очень неясно представляем себе ближайшее будущее… Мы не знаем, будет ли продолжаться война с Германией, и если будет, то в какие формы она выльется… Сами мы переходить в наступление не собираемся… У нас есть сведения, что Гитлер тоже не склонен к углублению и расширению войны… Как будто бы создается возможность заключения мира, но вот удастся ли договориться об условиях?..
Батлер неопределенно пожал плечами. Он был не одинок в своих настроениях. Его рассуждения хорошо отражали общую атмосферу, господствовавшую в марте 1940 г. в английских правящих кругах.
Привожу следующую запись, сделанную мной 30 марта 1940 г.:
«Прошло полгода с начала европейской войны, и когда сейчас я пробую суммировать все то, что я вижу, слышу, наблюдаю, узнаю из разных источников, картина получается примерно такая:
Те четыре «кита», на которых стояло британское правительство в конце ноября прошлого года, в общем и целом сохранили свою жизненную силу и к сегодняшнему дню, т.е. три месяца спустя. Единый национальный фронт внутри Англии не пошатнулся. Правда, рабочие массы все больше выходят из того состояния растерянности и ошеломления, которыми они были охвачены в самом начале войны, однако тред-юнионистская и лейбористская «машины», которые поддерживают правительство, не поколебались.
Единый имперский фронт также удержался. Правда, Эйре занимает демонстративно нейтральную позицию, а в Индии партия Национальный конгресс недавно (1 марта) потребовала полной независимости Индии как условия сотрудничества с Англией, но все-таки все британские владения за морями в большей или меньшей степени продолжают поддерживать метрополию в ее борьбе против Германии.
Не произошло существенных изменений и в международной обстановке. Правда, в США несколько усилились изоляционистские настроения; Турция, несмотря на полученные ею от Англии и Франции 90 млн. фунтов, упорно сопротивляется вовлечению ее в войну; Италия, которую Англия всю зиму стремилась удерживать в состоянии нейтралитета путем различных экономических подачек (включая пропуск немецкого угля в ее порты), проявляет все больше независимости и строптивости, но все-таки дипломатическая обстановка и сейчас не вызывает в Англии и Франции каких-либо серьезных опасений.
Несколько хуже обстоит дело с фактором времени. Три месяца назад правящие англичане были твердо убеждены, что время работает на них. Ведь ресурсы Британской и Французской империй неизмеримо больше, чем ресурсы Германии и ее сателлитов. Дайте срок, говорили они, для их мобилизации, и тогда… Теперь правящая Англия (да и Франция) гораздо меньше уверена в правильности своих прежних расчетов. Почему? Да потому, что блокада Германии, на которую Чемберлен и Даладье возлагали столь большие надежды, фактически оказалась лишь «полублокадой» со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Такое положение остро ставит вопрос об англо-советских отношениях. В частности, возникает «проблема Владивостока». В связи с потерей английского рынка машин и разными другими обстоятельствами мы усилили закупки станков и оборудования в США. Наши суда перевозят их из тихоокеанских портов Америки во Владивосток. Так вот, английские крейсеры ловят эти суда в открытом море и отводят их в Гонконг. Сейчас, например, там стоят задержанные англичанами два советских парохода «Селенга» и «Маяковский». Несколько недель я требую от Батлера их освобождения, но он все отделывается различными обещаниями и отговорками. Суть дела в том, что англичане боятся: не предназначены ли грузы «Селенги» и «Маяковского» для Германии?
Подводя итоги, можно утверждать, что ситуация для Англии и Франции за эти три месяца несколько изменилась к худшему, но все-таки положение правительства Чемберлена пока еще достаточно прочно, если… если, конечно, не произойдет каких-либо крутых перемен на фронте.
Ну, а война? Что будет с нею? Больше всего Чемберлен и Даладье хотели бы ее прекратить. Однако это зависит не только от них. И поскольку война все-таки продолжается, приходится думать о формах ее ведения. Крупного наступления англо-французов на суше, конечно, ждать не приходится. Развязывания большой воздушной войны они боятся (особенно Франция), ибо немцы, несомненно, ответили бы им полной мерой. По-видимому, дело сведется к попыткам интенсификации блокады путем контингентирования нейтралов, снятия с балканских рынков экспортных излишков, прекращения доступа в Германию шведской железной руды. А это мало что меняет в нынешнем положении. «Странная война» продолжается, и одним из характерных симптомов таких настроений английской правящей верхушки является тот факт, что с 16 марта опять возобновились отпуска с фронта, прекращенные было в январе. Как характерно также, что все правительство (в том числе Батлер) во второй половине марта разъехалось по своим поместьям на пасхальные каникулы».
Как видно из приведенной записи, английская правящая верхушка даже через полгода после начала второй мировой войны все еще не хотела всерьез поверить в войну и продолжала думать о ней, как о футбольном матче или партии крикета. Об этом свидетельствовал также один разговор, который я имел с Батлером 18 марта.
Свободное копирование
