После этой встречи с Черчиллем на протяжении октября и ноября я стал чем-то вроде богатой невесты, за которой все ухаживают. Кольцо холодной вражды, которое окружало наше посольство, разомкнулось и постепенно сошло на нет. Меня всюду стали приглашать, со мной искали контактов люди самых разнообразных взглядов и положений. За какие-нибудь семь недель я увиделся с Галифаксом, Иденом, Черчиллем (еще раз), Батлером, Эллиотом, Стэнли и другими членами правительства. Все они давали понять, что надо поставить крест на прошлом, открыть новую страницу в англо-советских отношениях и позаботиться о возможно скорейшем их улучшении. Выступая в палате лордов 26 октября, Галифакс уже вполне официально, от имени правительства, заявил, что надо видеть разницу между действиями Германии и СССР и что новая граница СССР на западе совпадает с «линией Керзона». Одновременно министр торговли Стэнли сделал нам предложение о товарообороте в 1940 г. к намекнул, что для заключения соответственного соглашения готов поехать в Москву. В зондажном порядке меня спрашивали, не следует ли Англии отозвать из СССР своего посла Сиидса, как лицо, слишком тесно связанное с печальной памяти тройственными переговорами, и заменить его каким-либо иным лицом, более приятным для Советского правительства.
Чем вызван был этот поворот в отношении СССР?
В основе его лежало стремление максимально изолировать Германию, ослабить ее и тем самым облегчить заключение с ней мира, построенного на «разумном компромиссе».
Такова была реальная подоплека того неожиданного внимания, предметом которого я стал в октябре — ноябре 1939 г.
Свободное копирование
