Так как, однако, с начала июля Советское правительство категорически поставило вопрос о единстве пакта о военной конвенции, англичанам и французам волей-неволей пришлось заняться этим вопросом. Уже в середине июля Галифакс дал Сиидсу директиву согласиться на единство пакта и конвенции, предоставив послу право самому решить, когда следует сообщить об этом советской стороне. Сиидс в свою очередь протянул еще неделю и только на заседании 24 июля довел до сведения советского наркома, что британское правительство не возражает против немедленного открытия переговоров о военной конвенции. В качестве места для таких переговоров Советское правительство предложило Москву.
В июле произошло важное событие, которое еще более усилило сомнения в искренности наших британских партнеров. Около 20-го числа встретились английский министр внешней торговли Хадсон и советник Геринга по экономическим вопросам Вольтат. Официально Вольтат прибыл в Лондон для участия в международной конференции по китобойному промыслу, но фактически его задачей было произвести зондаж о возможности широкого урегулирования отношений между Англией и Германией. В тот момент мы не знали всех подробностей переговоров Вольтата с английскими государственными деятелями. Мы не знали, в частности (это выяснилось только по окончании войны), о беседах, которые Вольтат имел с Хорасом Вилсоном. В записи тогдашнего германского посла в Лондоне Дирксена от 21 июля 1939 г. находим следующие данные о разговорах Вольтата с Хадсоном и Хорасом Вилсоном.
Хадсон через норвежского члена китобойной комиссии просил Вольтата зайти к нему; во время беседы с Вольтатом Хадсон развивал далеко идущие планы англо-германского сотрудничества в целях открытия новых и эксплуатации существующих мировых рынков; в частности, он заявил, что Англия и Германия могли бы найти широкое применение своих сил в Китае, России и Британской империи; Хадсон считал необходимым разграничение сфер английских и германских интересов.
Затем по инициативе Хораса Вилсона Вольтат посетил и его. Две беседы Вольтата с главным внешнеполитическим советником Чемберлена Вилсоном носили более всесторонний характер. Вилсон заявил, что его целью является «широчайшая англо-германская договоренность по всем важным вопросам», в частности:
а) заключение англо-германского пакта о ненападении;
б) заключение пакта о невмешательстве и распределении сфер влияния;
в) ограничение вооружений на суше, на море и в воздухе;
г) предоставление Германии возможности включиться в эксплуатацию колоний;
д) взаимное финансовое содействие и проблемы международной торговли.
Когда Вольтат спросил, могло ли бы германское правительство внести в порядок дня еще и другие вопросы, Вилсон ответил, что «фюреру нужно лишь взять лист бумаги и перечислить на нем интересующие его вопросы; английское правительство было бы готово их обсудить». Вилсон просил, чтобы Гитлер назначил какое-либо полномочное лицо для ведения переговоров по всем вопросам, касающимся англо-германского сотрудничества.
Дирксен записывает также:
«Сэр Хорас Вилсон определенно сказал г-ну Вольтату, что заключение пакта о ненападении (с Германией. — И.М.) дало бы Англии возможность освободиться от обязательства в отношении Польши»[1].
Вилсон предложил Вольтату немедленно переговорить с Чемберленом для того, чтобы убедиться в его согласии с той программой, которую он развернул перед Вольтатом, однако Вольтат уклонился от встречи с британским премьером. Вот какие разговоры летом 1939 г. за спиной у СССР вел Чемберлен с Германией! Если в конечном счете из них ничего не получилось, то это уже зависело от таких факторов, над которыми британский премьер был не властен. И после этого историки я политики Запада осмеливаются бросать камень в Советское правительство, обвиняя его в сговоре, чуть ли не в союзе с Германией за спиной у Англии и Франции!
Повторяю, летом 1939 г. нам еще не были известны детали секретных переговоров между Англией и гитлеровской Германией. Однако и того, что в июле 1939 г. просочилось в печать и политические круги, было совершенно достаточно для серьезного беспокойства. Как писали тогда газеты и как признал Чемберлен в своем парламентском заявлении 24 июля, между Хадсоном и Вольтатом шел разговор о расширении англо-германских торгово-финансовых отношений и о предоставлении Англией Германии на определенных условиях огромного займа в пределах 500-1000 млн. ф. ст. Коммерческая сделка подобного масштаба имела первоклассное политическое значение. Если член британского правительства считает возможным обсуждать такой проект с крупным сановником гитлеровского государства, значит… Мы не делали отсюда слишком далеко идущих выводов, но, естественно, наше недоверие к истинным намерениям британского правительства, взращенное всем прошлым опытом, в частности опытом тройных переговоров, только возрастало.
Свободное копирование
