С середины ноября стало ясно, что роковая развязка близка. Все искусство медицины, все заботы Советского правительства, вся жизненная энергия больного оказались бессильными перед страшным недугом. Леонид Борисович лежал в постели, и, заходя к нему каждый день, я с ужасом видел, как явно тают его силы, как он становится все слабее, все равнодушнее к окружающему миру. Врачи предупредили, что конца можно ждать в любой момент. У постели было установлено непрерывное дежурство. Атмосфера в полпредстве сгустилась. Трагическое напряжение казалось нестерпимым…
Навсегда запомнился мне мой визит к Красину за три дня до его смерти. Леонид Борисович лежал, глаза были закрыты, руки вытянуты вдоль тела. Только легкое дыхание, которое можно было слышать, нагнувшись к груди, свидетельствовало о том, что борьба между жизнью и смертью еще продолжается. Вдруг Красин пошевелился, открыл глаза и, глядя куда-то вверх, вполголоса произнес:
— С болезнью надо бороться твердо, упорно, по-большевистски!
Потом этот неожиданный всплеск жизни погас, глаза закрылись, лицо вновь стало неподвижным. Но как характерно: на грани смерти Красин все еще думал о борьбе за жизнь!
Свободное копирование
