Завершение учёбы в техникуме. Нелёгкая любовь - 3

          Осенью 1948 года, когда мне исполнилось 18 лет, я получил свою первую повестку в военкомат. Но, поскольку я был студентом 3-го курса, мне дали отсрочку на год, т.е., до начала моей учёбы на 4-ом курсе. Почему именно на один год совершенно не понятно, т.к. в военкомате знали, что учиться мне ещё 2 года, до июля 1950 года. Но самое непонятное заключалось в том, что призывник на медкомиссию должен был являться остриженный наголо! По этой идиотской методике призыва в армию, я почти 3 года, до мая 1951 года, ходил наголо остриженный. До первой нулевой стрижки, волосы у меня были почти до плеч и как после крупной завивки. Девчонки меня постоянно донимали вопросами о происхождении моих завитых локонов, подозревая, что я специально делаю завивку. Приходилось демонстрировать свои детские фото разных возрастов и убеждать, что завивку мне сделали мама с папой, поскольку оба были курчавые. Когда я первый раз пришёл стричься наголо, девчонка парикмахер, почти моя ровесница, чуть не со слезами отказалась меня стричь, думая, что я пришёл пошутить. Пришлось показывать повестку из военкомата. За полгода волосы, конечно, отрастали, но уже длинных причёсок я никогда не носил.

           Учёба в техникуме шла своим чередом. Я даже выбился в твёрдые «хорошисты», не без влияния своей пассии, конечно. Наши отношения с ней никаких изменений не претерпели, Я про Женьку больше разговор не заводил, а она тоже молчала. Мы довольно часто встречались, ходили в кино, на концерты и даже в театр, но это только по её инициативе, я театр не любил. Зимой часто ходили на каток, она на коньках стояла плохо, и мне приходилось её фактически учить кататься. Я начал кататься на коньках лет с 5-ти, ещё по довоенным, укатанным снегом, улицам, на коньках, прикрученных к валенкам с помощью верёвок и палки. Катался я только на «гагах», по теперешним понятиям это коньки хоккейные, с прямым лезвием и зазубринами на носках. В ходу были ещё «норвежки», с длинным лезвием, это беговые, и «снегурочки», для фигурного катания. Я всегда, после наших культурных мероприятий или катка, провожал Аиду домой, на Каляевскую. Она часто приглашала меня домой на чай. В этой семье меня уже хорошо знали и встречали приветливо, а Глафира Прокофьевна, моя будущая тёща, с некоторой озабоченностью. Я по молодости и лёгкости характера не придавал этому серьёзного значения.