А мамочка продолжала упорно искать себе спутника жизни. У неё были две закадычные, ещё по гимназии, подружки, тётя Дуся с дочерью Райкой и тётя Нина с уже взрослым сыном и обе без мужей. Жили они на Тулинской улице, теперешней, Сергия Радонежского. Дуся жила в небольшом 2-х этажном флигеле, которые ,собственно, и составляли тогда всю эту улицу. Помню только, что это был первый этаж и весьма большая комната, хорошо обставленная и даже с пианино. Райка демонстрировала нам на нём своё искусство. Это была моя первая «невеста», во всяком случае, так считали наши родители. Нина с сыном Алексеем, тогда ему было лет 13, и чем он занимался, я не помню, но помню, что относился ко мне с большой симпатией, как к младшему брату, жили в отдельно стоящем маленьком, прямо-таки игрушечном, флигельке, думаю, что дореволюционном домике сторожа или дворника. Встречались мы часто, и у них и у нас. Как все женщины, они любили поговорить о своей, ещё не закончившейся молодости, и как это может повлиять на судьбы их детей. Главным оратором на эту тему выступала моя матушка, и главным аргументом была её, не состоявшаяся семейная жизнь и, что крест на себе она ставить не собирается. Всё это произносилось со страстной убеждённостью и безусловной верой в её светлое будущее. Но, самое интересное, в этом восторженном контексте совершенно отсутствовала моя скромная личность. Подруги, не особенно разделяя взгляды моей маменьки на проблему повторного замужества, в первую голову ставя интересы своих детей. Нам с Райкой было уже по 5, а Алексею, вообще, целых 13. На что маменька безапелляционно парировала, что она из-за меня «зарывать себя в могилу» не собирается, а любовь её ко мне от этого не уменьшится, да и Славику нужен мужской пригляд. Эти постоянные встречи проходили почти до самой войны. А моё участие в них прекращалось с наступлением весны, когда я отправлялся в своё любимое Мухино.
Не подумайте, что это всё придумано мною для красного словца и в упрёк матери. Ничего подобного. Эти разговоры я слышал очень часто, при разных обстоятельствах и в разных ситуациях. И моя детская память не могла это не запомнить, потому, что это касалось меня непосредственно, а я уже понимал, что в моей жизни может появиться совсем чужой дяденька, и, что моё общение с мамой и так недостаточное, будет ещё меньше. И я уже мысленно начинал ненавидеть этого человека. Но это били чисто детские умозаключения, вызванные совершенно нормальным инстинктом самосохранения. Это человеческая природа.
