25.11. Из местной газеты (!) узнал о случае с Васей Лисненко. В двух словах: после взлёта колёса передней ноги развернулась влево на максимальный угол 55 градусов, и нога не вошла в нишу при уборке шасси. Ходили над стартом на малой высоте, чтобы в свете прожектора определить характер неисправности; ну, определили, стали думать и гадать, что делать.
Загрузка полная: 164 человека. Ну, выработать топливо, само собой, а как потом садиться? При касании передней ногой машину может сбросить влево с полосы.
Но всё же Вася справился, сел, удержал машину, спас людей. Молодец, что и говорить. Газета пишет, что экипаж представлен к наградам.
Что помогло? Очень помог низкий коэффициент сцепления на полосе – 0,35, т.е. почти гололёд. Как ни тащило машину влево, но всё же передние колёса проскальзывали, и боковая сила оказалась недостаточной, момент удалось парировать тормозами внешней ноги.
Вася долго, как мог, держал поднятой переднюю ногу, она опустилась на скорости 190, это уже не такой бросок, какой мог быть на 220.
Сумел он и сесть под правую обочину, почти по фонарям, обеспечив запас полосы слева, куда будет тащить самолёт. Сумел тормозами и асимметричным использованием реверса удержать направление, и только в конце пробега машину всё же развернуло на 40 градусов влево – но остались на полосе.
Пережили, конечно, немало, пока три часа вырабатывали топливо, ожидая развязки, судьба которой была в их руках. Ну, а на земле – всполошили больницы, пригнали 20 машин «Скорой», да пожарные, да тягачи… Начальнички перетряслись.
Вот теперь и открылось, чем чревато на емельяновском аэродроме отсутствие боковых полос безопасности и пригодной грунтовой полосы. Будь это месяцем раньше, будь сцепление получше – самолёт бы слетел в болото на скорости 180, и кто знает, чем это могло кончиться. Вот какая была бы цена лесной депутатской и всего «комплекса», в котором не нашлось места полосам безопасности.
Машина эта – моя крестница 134-я, и нога – та самая, сочинская. Её не заменили, я точно узнал у заводского представителя.
Случай этот РЛЭ не предусмотрен. Есть там посадка на две ноги, основную и переднюю, есть посадка с убранной передней ногой, есть вообще посадка на брюхо, а вот с развёрнутыми колёсами – нет.
Лет шесть назад так же вот развернуло переднюю ногу на Ан-24, и ребятам пришлось садиться на грунт в Северном. Было много рекомендаций с земли; остановились на самом дебильном варианте: сажать на колёса, на грунт, по диагонали в сторону стоянок. Ребята сели, держали ногу, сколько смогли, потом она опустилась, отлетела, что-то повредила, самолёт загорелся и понёсся юзом на стоянки, но немного не докатился. Пассажиры сдуру стали сигать во все дыры, двое прыгнули через передний багажник прямо под струю горящего керосина, сгорели.
А можно было просто сесть с убранными шасси на брюхо, на грунт. Переднюю ногу вдавило бы в нишу, ползли бы на фюзеляже; самолёт бы списали, конечно. Но и здесь он сгорел, тоже списали.
Пожалуй, будь у Васи полоса сухая, пришлось бы ему садиться с убранными шасси на брюхо, на снег, рядом с бетонкой. Самолёт бы тоже списали.
Кто его знает, как лучше. Но тут, слава богу, обошлось. Спасли и людей, и машину.
«Комсомолка» разместила интервью с оставшимся в живых бортмехаником Ту-134, потерпевшего катастрофу в ЮАР. Если принять во внимание преподнесённые непосвящённому читателю понятия и цифры «курс», «высота», «удаление», то диву даёшься. Выходит, что они за 117 км заняли высоту 1000 м (по расчёту высота на этом удалении от аэродрома должна быть не менее 7000); идя с курсом 170, т.е. удаляясь от границы, попали почему-то за границу; поверили мощному маяку, абсолютно игнорируя локатор, на котором Мапуту уж за 100 км ярко светится, видна береговая черта и хорошо просматриваются Драконовы горы за границей.
Как контролировался диспетчерами полёт вдоль границы президентского самолёта? Посему не сработала система оповещения о сближении с землёй? Почему не сработал сигнализатор радиовысотомера? И вообще, куда смотрел экипаж, где комплексное самолётовождение? Где контроль по времени?
Нет, это просто разгильдяйство. Родине нужны герои, на худой конец, мученики. А мы-то, лётчики, видим: преступная халатность. Купились на маяк.
Вот так купился в Турции Боря Б. А ведь у него на борту тогда был штурман отряда, готовились все, ждали этот поворот маршрута… и купились.
Вот в горах и установили маячок: а вдруг Иван купится, разгильдяй, – купится на мякине. Президентский экипаж…
Да, может, и диспетчеры негритянские были подкуплены. ЦРУ не дремлет…
Ну, и на дурачка в конце статьи лозунг: «В следующем году восстановлюсь, долетаю за погибших товарищей…»
Хрена. Упасть на скорости 400 – какой врач возьмёт на себя и допустит человека к полётам? Пусть радуется мужик, что жив остался, как вон Захаров у покойного Шилака, пусть ходит каждый год на комиссию и радуется, что платят по среднему. Отлетался.
Слетали во Владивосток. Спокойный полёт. Штурман – К., алкаш К., от которого я так отбрыкивался три года назад. Сейчас мне спокойнее: нынче выпить в рейсе – да и не в рейсе – очень неправильно тебя поймут. Да, кстати, водки и не достанешь нигде: вон в Артёме тётя-продавец вылупила тырлы, что мы в спецодежде (в аэрофлотской форме) хотели купить шампанского. У них, в шахтёрском городке, с этим очень строго.
А летает он неплохо, хотя по-разгильдяйски выполняет обязательную говорильню, бормочет под нос. Но дело делает и нюх имеет на такие тонкости, которые мне пока недступны. Например, сразу чувствует, какую машину куда уводит. Интуиция развита, опыт. Мне его хвали как штурмана, да и школа Петухова (хотя тот, бывало, его за пьянку натурально бил по морде).
В полёте молчит, реплики несколько высокомерны: мол, не учи отца самолётовождению. Приглядываюсь. Он – тоже. Пока мой штурман в отпуске, штурмана будут меняться часто.
А Женя всё никак не пробьёт обмен квартиры, поехал в Липецк добиваться.
Посадки хорошие. Во Владике взлетали в снегопаде, рулить на старт было сложно. Чита не заправляла, пришлось залиться до упора, благо, пассажиров было всего 85 человек, сэкономили кое-чего, и в Чите понадобилось всего 3000 литров, мелочь, так что и воевать не пришлось – дали без разговоров и отпустили с миром.
Дома Лёша корячился, давно не садился в снегопаде, сел на занесённую снегом ВПП правее невидимой осевой, но строго параллельно фонарям; я не мешал.
Много разговоров о пенсии. Некоторые не выдерживают и, понадеявшись, что вот уж скоро пенсию увеличат, бросают полёты и уходят.
Так ушёл второй пилот Володя Л. Мы с ним учились в Кременчуге, оба окончили с отличием, попали в Красноярское управление, параллельно летали на Ан-2, Ил-14, Ил-18; на «Ту» он пришёл попозже. Холостяк до 40 лет, да и навсегда.
За эти годы он из весёлого и жизнерадостного человека превратился в угрюмого мизантропа, построил кооперативную квартиру и совершенно замкнулся в себе. На работе превратился в человека-функцию, причём, демонстративно: я, мол, своё дело делаю, а там хоть гори всё огнём. Но такая линия поведения не для лётчиков: всё плавно, но энергично от него отвернулись, и он остался один.
Летал он, правда, неплохо, теорию и документы знал досконально, всё выполнял чётко… но командиры почему-то перестали давать ему взлёт-посадку, используя буквально как автопилот и как бумажных дел мастера в экипаже; он молча делал своё дело. Но со временем руки разучились летать; теперь ему уже просто не доверяли ничего кроме бумаг. Он в экипаже не разговаривал неделями. Стали от него отказываться, сначала самые нервные, потом все.
В чём причина, я не знаю, но полагаю, что тут завышенный уровень претензий, правдоискательство и разочарование сыграли немаловажную роль. Он в молодости всё скрипел и критиковал всех и вся.
Я хоть и тоже интроверт, но умею приспосабливаться к людям и обстоятельствам. Твёрдо знаю, что без людей не проживёшь. И ещё знаю: нет людей абсолютно хороших, у самого лучшего может быть чёрное пятно; но раз это неизбежно, значит, надо мириться и контактировать с лучшими качествами, опуская худшие, искать точки соприкосновения.
Сам-то я тоже не без греха, так что оставим в стороне максимализм. А он был максималист в пределе, но… в сорок лет это смешно. Истина всегда находится где-то в середине.
А жаль: погиб козак!
Ну ладно, жизнь выдавила неуживчивого человека. А вот пример жестокой несправедливости по отношению к личности, оставившей в истории нашей авиации яркий след.
Летала у нас в управлении Ираида Фёдоровна Вертипрахова. Всю жизнь свою положила на алтарь. Пахала командиром Ил-14 и Ил-18 наравне с мужиками, а ведь ещё и чемпионка по парашютизму в прошлом, и на Ту-154 переучилась в числе первых, и даже – показухи и рекорда ради – в наспех сколоченном женском экипаже быстренько переучилась на Ил-62 и установила на этом лайнере рекорд беспосадочного полёта: София-Владивосток. Заслуженный пилот СССР, награждена орденами…
Всё есть. И характером проста, «свой мужик», и водку пила наравне, и даже более иных, и домой бабам пьяный экипаж развозила, в руки передавала: «Твой? Забирай!» Чужих мужей-то… а сама одна как перст, всю жизнь.
Я с нею как-то летал вторым – спокойно. Она вообще очень спокойная женщина. Летать вторым даёт. Ну… и привыкла к славе, стала на кое-какие мелочи смотреть сквозь пальцы. Зайцами с нею летал весь аэрофлот. Широкая, русская натура.
Однажды в Сочах доверила сесть известному «мастеру» Д., снятому за «мастерство» во вторые пилоты, а тот (уже теперь покойничек, царство небесное) не удержал направление на пробеге, выкатился в сторону, колёсами по обочине, – и гавкнуть не успели; ну, подправила, вкатились обратно, зарулили: на колёсах осталось сено с обочины. Ей бы упасть на четыре кости – запросто бы договорилась, замяли бы, – нет, махнула рукой, не стала разбираться, подумаешь – мелочь: самолёт-то цел, фонари на обочине тоже…
Но сочинских надо знать. Раздули предпосылку. Дошло до самого Васина. Правда, и наш Лукич, очень не жалующий женщин за штурвалом, руку не слабо приложил. Васин рубанул сплеча: командира Ту-154 Вертипрахову, Заслуженного пилота СССР, орденоносца, чемпионку мира и т д. и т.п., – кинуть во вторые пилоты Ил-18! Навечно!
Суки. Когда им надо – то в нарушение всех лётных законов рекорды им ставь…
И так и сгноили. Она стала добиваться, связи у неё есть, Гризодубова и другие знаменитые друзья. Но, видимо, настали другие времена: бесполезно. И тихо-тихо она ушла на пенсию, стала, говорят, попивать… и сгинула в безвестности.
Свободное копирование
