Знаменательным событием в моей собственной жизни стал переход в школу №23. Она была под боком – прямо против больницы Мечникова. Лялька осталась в своей, женской, а моя была смешанная. Теперь мне предстояло жить бок о бок с самым загадочным и опасным для меня народом – мальчишками. Мой опыт общения с противоположным полом был куцым и неудачным. Витя-Титя и Валько-Срулько полноценными представителями мужеского полу не являлись.
Имелся еще один мальчик в доме №5 на нашей улице, Коля Артамонов, в которого я была вынуждена влюбиться за неимением другого объекта. Ведь жить без этого состояния – влюбленности – я просто не могла. Коля никогда с нами не играл, а просто с презрительной гримасой ходил мимо нас, девчонок, по своим делам или в школу. Невысокий, мелкий, но довольно симпатичный, как мне тогда казалось, он на сказочного принца явно не тянул, но своей ухмылкой заставлял о себе задуматься. И когда кто-то из девчонок донес ему о моей влюбленности, сказал:
– Передайте ей, что я на ней жениться не собираюсь.
Мы оба тогда были в шестом классе. Ответ меня сразил своею наглостью. А кто ему сказал, что я хочу жениться?!
Короче, любовь тут же и погасла.
А вот теперь я оказалась в самом эпицентре этих непредсказуемых и опасных существ – мальчиков.
В одном здании тогда размещались две школы. На первых двух этажах –мужская, под номером 67, на третьем и четвертом – наша, смешанная, 23-я.
Народное образование переживало очередную ломку – вновь открывшиеся школы делали смешанными. В эти, новые, нужно было отобрать учеников по принципу близости к жилью. Но директора быстро сообразили, что можно избавиться и от балласта. Наш, 8-Г класс из него и состоял. Все прогульщицы, отпетые двоечницы и мелкие хулиганки, с которыми воевали учителя, были собраны в коллектив – и снова женский!
В смешанной школе женский класс оказался самым проблемным. В нем было много «босячек», как тогда называли плохих девочек. Но были и нормальные, перешедшие сюда по заявлению родителей, как мы со Светой. Сюда затесалась даже и одна отличница-тихоня.
Мы со Светой тоже числились в тихонях. Таких было в классе около десятка, но погоду делали все остальные. Впрочем, если «босячек» тех лет сравнить с современными детками – начала двадцать первого века, то они бы сегодня показались ангелами.
Занимались мы актовом зале – школа была переполнена. Единственный мужчина среди учителей, Николай Васильевич Бардик, был директором школы и преподавал у нас историю. Только на его уроках класс и вел себя прилично.
Это был симпатичный мужчина, очень строгий и хорошо владеющий предметом. Но остальные...
Теперь-то я понимаю, что в те послевоенные годы и с кадрами была проблема. Но тогда… Даже я, соплячка, задавала себе вопросы, как можно преподавать географию, не зная русского языка? Сей предмет вела настоящая испанка, над которой все потешались. Она не умела склонять существительные и прилагательные, а глаголы употребляла только в инфинитиве. И почему француженка не говорит по-французски, а только заставляет нас зубрить грамматику и переводить со словарем? Это же ску-ука какая!
И математичка что-то мямлила под общий смех, громкие разговоры и мяуканье наших «босячек» с галерки, а когда раздавался спасительный звонок, срывалась с места на полуслове и убегала.
Все три учительницы были молоденькими – только со студенческой скамьи.
Только Бардик да русачка Вера Львовна могли сорок пять минут вести урок без ущерба для своей нервной системы. Старшеклассники нас предупредили, что Вера Львовна может и оплеуху закатить за хулиганство. Но главное – она так интересно рассказывала о писателях, что ей бы простили и оплеуху. Это была особа темпераментная и артистичная – такая могла влюбить в свой предмет!
Боже, что творилось на уроках в тот год! Все передвигались по классу, словно учителя не было вовсе. Громко смеялись, разговаривали, в ответ на окрик учителя хамили и демонстративно уходили из класса. На нас жаловались директору, но тот отвечал, что все зависит от учителя, а он нас такими никогда не видел.
Мы со Светой попали в глупое положение. Не хотелось ссориться с классом, но и участие принимать в разных выходках тоже не хотелось. Перед этими наглыми заводилами мы просто трусили. Приходилось помалкивать. Мы тоже страдали. Ведь невозможно было что-то услышать в общем гаме, тем более усвоить Домашние уроки мы скатывали у самых усердных девочек, контрольные – тоже. Часто оказывалось, что весь класс выбирал один вариант контрольной, что полегче. И этот номер проходил. Учитель был рад, что хоть вообще работы сдали не пустыми!
Свободное копирование
