Отбой

Сколько помню себя в детском доме - столько помню усталость, обязательно накапливающуюся к вечеру.

 Как только моя голова касалась подушки, я выключалась до утра.

 Видимо, это было особенностью моего не самого здорового на свете организма.

 Обидно, что и в детстве я стремилась забраться в постель пораньше, а не участвовать в ночных проказах и приключениях, которые являлись обязательными спутниками детдомовской жизни.

 После отбоя, в спальнях, происходили гадания и вызывания духов, рассказывания страшилок, драки подушками, ссоры и примирения.

 Надо мной летали пух и перья, через меня перескакивали чьи-то ноги, вокруг свершались революции, а я - спала.

 Обо всех этих событиях мне радостно сообщали только утром, и я сожалела, что опять "не в теме".

 В начальных классах, вышеназванная особенность превратилась в проблему, из-за неё, в какой-то момент, я стала объектом подколов и насмешек.

 Не потому, что рано засыпала - до этого не было никому дела. Дело было в другом…

 В девять часов вечера объявляли отбой для малышей и загоняли их в спальни.

 Все, кроме меня, сопротивлялись режиму до последнего. Ведь старшим ребятам разрешалось гулять до десяти, и мы тоже претендовали на этот час.

 Чтобы уложить скачущую ораву, к нам в комнату заходил воспитатель, утихомиривал галдёж, садился и, терпеливо, (или совсем не терпеливо - это зависело от воспитателя) ждал появления ровного сопения с каждой подушки.

 Так вот, именно ко мне на кровать, и стал каждый вечер присаживаться, в ожидании тишины, молодой воспитатель Павел Григорьевич.

 Это сразу подметили одноклассники, и теперь мое утро начиналось фразой - "А Паша-Грек опять у тебя сидел!".

 Дети в детском доме не переносят любимчиков, а получалось, что меня (вернее, мою кровать) всё-таки почему-то выделили.

 Я психовала, утверждая, что это не так, что я как все.

 "Врёте вы!" - кричала я. Но доказать свою правоту не могла.

 "Не спать, не спать, не спать," - твердила я себе, укладываясь вечером.

 Утро.

 "А Паша-Грек опять сидел на твоей кровати"!

 Прямо беда.

 Ситуацию изменила кровавая драка.

 Кто-то из старшеклассников жестоко побил Павла Григорьевича. Наверное, причиной стал любовный треугольник. Не знаю точно. Но, после избиения, воспитатель исчез из детского дома.

 Появился он, только через несколько лет, приехав на побывку, из Афганистана.

 Хорошо помню, как пропалывая очередную грядку, вдруг услышала истошный крик бегущего в огород гонца: "Иванова, там Паша-Грек приехал, тебя ищет!".

 Я рванула в детский дом.

 Но не на встречу, а прятаться. Не хватало мне новых проблем с одноклассниками - я ещё те не забыла.

 Когда Павел Григорьевич заглянул в отряд, я мышью сидела под партой. Бывший воспитатель оглядел комнату и вышел. А я вылезла только после того, как, всезнающие девчонки сообщили мне, что у него очень красивая военная форма и что он уехал обратно в Афганистан.

 Время шло.

 Я подрастала, но, по-прежнему, уставала к вечеру и, с радостью, заваливалась спать. В период отпуска директора это было особенно обидно, потому что вечерний режим иногда нарушался, и допускалась свобода. Дети допоздна шатались по коридору, перемещались из спальни в спальню, шушукали и веселились, несмотря на отбой.

 Так было и в этот раз.

 Я уже дремала, когда две одноклассницы решили сбегать в туалет. Завернувшись в одеяла и не надев обувь, они выскользнули в коридор, в котором чувствовалось броуновское движение.

 И вдруг, через несколько секунд после их ухода, коридор замер. Наступила просто мёртвая тишина.

 Мы сразу поняли, в чём дело. Такой эффект могло произвести только появление Шефа.

 Он тихо сказал: "Стоять!" - и всех, находящихся вне спален, пригвоздило на месте.

 "Господи, там же девчонки", - ахнули мы!

 Сон пропал даже у меня.

 Никто не сомневался, что наказание последует незамедлительно. Вжавшись в кровати, в полной тишине, мы ждали, чем всё закончится.

 Утром, одноклассницы рассказали нам подробности.

 Одна из них простояла всю ночь в туалете, потому что успела заскочить туда до появления директора. Она была счастлива от того, что её не застукали.

 Вторая же побывала в центре событий. Её слова я передавать не буду, так как предпочитаю рассказывать о том, о чём знаю наверняка.

 Скажу только, что попавшихся детей выстроили в коридоре и провели с ними долгую "разъяснительную работу". Самым строптивым довелось получить "физические замечания".

 Затем воспитанников разделили на мальчиков и девочек и закрыли в актовом зале и комнате политпросвещения - до утра.

 Мальчишкам повезло больше - в их комнате было теплее. У выпущенных, на рассвете, из зала девчонок песок скрипел на зубах, потому что они заворачивались в дорожки, чтобы согреться и уснуть.

 Тогда я впервые порадовалась тому, что такая соня…