По дороге в cara patria {любезное отечество (ит.).} мы остановились в Франкфурте-на-Майне в Hôtel de Russie, где мой муж купил у Зарха самый лучший маркобруннер и рейнвейн "De la comète", a я взяла девушку Lenchen из unseren Provinzen {наших прибалтийских губерний (нем.).}. Негоциант m-r Jones рекомендовал няньку для Нади, Сару-Анну Martindale; она жила у нас несколько лет и поступила потом к Горяиновым в Воронежской губернии. Была ли она православная, или осталась протестанткой, не знаю; но приехала в Петербург и привезла каждой из нас образок святителя Митрофания. Она рассказывала, что раз окрестные крестьяне бунтовали. Князь Долгорукий, тогда губернатором, приезжал их усмирять; но пришлось прибегнуть к военной силе; стреляли холостым зарядом, и все успокоилось. Сара и теперь у Горяиновых, но уже экономкой. Ей построили домик с садом, устроили все на английский манер, и она мне сказала, что вовсе не желает возвратиться в Англию в Шропшир, где у нее нет родных кроме старой тетки. Англичане очень легко устраиваются в России, в самых отдаленных губерниях, где устраивают себе миниатюрную родину; русские же напротив, за границей утрачивают свою оригинальность, особенно в Париже, где совершенно развращаются, начиная с религии, картавят и пускаются в самый наглый космополитизм. В Италии они считают себя обязанными посещать храмы и галлереи и толкуют вкривь и вкось об искусстве.
Свободное копирование
