Екатерина требовала, чтобы в табельные дни в<еликий> к<нязь> и в<еликая> княгиня присутствовали при выходе и маленьких в<еликих> к<няжен> учили делать реверанс. В именины в<еликой> княжны Марьи Пав<ловны>, которой было 7 лет, и ее матери был выход, и Марье Пав<ловне> приказали подходить ко всем министрам. За ней шла генеральша Ливен. Бедняжка долго стояла перед графом Паленом и, наконец, сказала ему: "Mr le Comte, aimez-vous la pommade à la rose?" -- "Non, m-me, j'aime la pommade à la bergamote" "Et moi, j'aime beaucoup la pommade à la rose et comme c'est mon jour de nom, on m'a donnée" {"Г. граф, любите ли вы розовую помаду?" -- "Нет, мадам, я люблю бергамотовую" -- "А я очень люблю розовую, и так как сегодня мои именины, меня ею напомадили".}. Две старшие дочери в<еликого> князя были необыкновенной красоты, стройные, как пальмы, и когда Александре Павловне исполнилось 17 лет, Екатерина вызвала наследника шведского престола в надежде, что он женится на ней. Все знают, что брак этот не состоялся, потому что принц, обещавший, что у великой княгини будет церковь, вдруг отказался от своих слов. Когда Густав должен был бежать, наследник был Бернадотт. В отомщение за обиду бабки и сестры, император поддержал Бернадотта, и с вступлением новой династии Швеция лишилась поддержки Франции и сделалась совершенно безопасна для России.
Швеция, Норвегия и Дания страшным образом подтачивают новейшие теории, в Дании более половины народонаселения неверующие, и по окончании наук молодые люди иногда обращаются в христианство. То же самое у нас в Финляндии, и все это распространилось даже до Куспио, книгой мерзавца Ренана. Вавилон на Сене, как называл Париж Николай Дмитрич Киселев, будет отвечать за все свои преступления. Однако надобно сказать правду: здесь идет страшная борьба между духовенством и наставниками des écoles communales {коммунальных школ}, оставленными Mr Duruy при Наполеоне III. Les frères de la doctrine chrétienne {Братья христианской доктрины.} взялись за воспитание мещан, детей служащего люда и за 30 ф. в месяц формируют благочестивых граждан. Иезуиты воспитывают детей высшего класса. Сен-Сирское училище, которое при Луи Филиппе известно было своим развратом и каждый вечер посвящало плотскому, то, что у нас называется шпицбалы, теперь не является в эти школы самого необузданного бесстыдства. Все усилия Гамбетты, Жоржа Ферри в уничтожении религии тщетны , церкви полны народа, и замечено, что мужчины почти более, чем женщины, прибегают к св. причащению. Покойная имп<ератрица> еще незадолго до своего последнего и тягостного путешествия дала поручение посольству собрать сведения о заведении аббата Руссель. У него был маленький капитал, после Коммуны он подобрал на улицах нищих мальчиков, которые в рубищах спали под воротами, питались даже отбросными корками; он нанял маленькую квартиру и поместил этих несчастных сирот. Он поехал в Англию в надежде собрать там способ для увеличения своей школы. На железной дороге он встретил господина, которого просил о помощи, тот ему отвечал, что во время войны Англия истощилась, что он ему советует повременить, дал ему 2 фунта и сказал: "Надеюсь, что через два месяца буду в состоянии дать вам более". Через несколько месяцев он прислал ему 200 000 ф. Имя этого благодетеля осталось неизвестным. Многие приняли участие. Папа Пий IX ему послал, сколько мог, и теперь учатся 300 мальчиков, которые учатся всяким ремеслам. Он издает очень интересный журнал с литографиями под именем "La France illustrée". Шесть священников постоянно дежурят, они пишут текст журнала, а мальчики печатают с помощью паровой машины. Сам Руссель веселенький и живчик. Его сестры и двоюродные сестры чинят белье и одежду мальчиков. 40 мастеровых при доме, и он отдает в другое заведение где-то, где у него тоже заведение, и собирает постоянно деньги на свои заведения. Хомяков в своей брошюре сказал: "Le caractère affairé de l'Eglise de Rome" {Деловой характер Римской церкви.}. Это упрек пустой, гораздо хуже странное равнодушие наших попов, их сребролюбие, не говоря уже о светских членах православной церкви.