3 марта. Я проводила вечер у Вяземского с графиней Нессельрод, Тютчевым. Говорят, что нашли бумаги и письма, ясно доказывающие отравление царевича Алексея Петровича и раскаяние Петра, он посылал денщика за ядом. Тютчев говорит, что смерть эта была une terrible nécessité {ужасная необходимость.}. Князь Павел Гагарин очень справедливо заметил, что такое преступление ничем не оправдывается и что кроме преступления Петр сделал фальшивый расчет. Царевич был шефом оппозиции нововведениям; он бы мог после смерти отца только приостановить ход преобразований, что, может быть, и не повредило бы, но первое движение, данное гениальным Петром, было уже так сильно, что непременно его партия позже восторжествовала бы, несмотря на все старания царевича. Многосторонний ум или высокий разум Петра обращал внимание на все. Предположение строить укрепления на Каспийском море выдавали за новость, но открыли в Астрахани письменные доказательства, что он уже тогда намеревался оградить Россию с этой стороны.-- Говорили о Талейране, Guizot, княгине Ливен, о всех фальшивых интересах нашего высшего круга, который забрался в западню своим французским языком и не знает, чем забавить свои ленивые досуги, и не знает, как выйти оттуда.
Свободное копирование
