Воскресенье, 6 июня. С. Мар<иин>ское.
Журнал почти прекращен на время по весьма понятной причине. То, что я делал прошлый год в деревне, то я делаю теперь и еще буду делать в течение нескольких месяцев. Те же удовольствия, те же тревоги (их несколько прибавилось), те же соседи и те же развлечения. Разница в неважном. Не для увеселения и событий приезжаю я в свою лабораторию, вся задача в том, чтоб трудиться не скучая, наработать поболее и запастись здоровьем. Об роскоши жизненной помышлять нечего.
Лето стоит превосходное, и, что замечательно,-- у нас будет урожай всего, вещь редкая в этом крае. Еще одна особенность, это необыкновенное спокойствие дворян и народа, о делах войны говорят редко, и все убеждены не только в счастливом, но и скором ее окончании. Какая-то особенная атмосфера тишины нас облекает. Мейер, если не врет, говорит, что слышал своими ушами пальбу в день гангеудского дела, а мы здесь и покойны и отдалены от тревог, будто живем на Лене.
Работы мои изменились радикально против прошлого года. Вместо скучных этюдов по части истории литературы пишу (с охотой и, кажется, успехом) "Легенду о Кислых водах", деревенский рассказ и пылаю желанием приступить к другим созданиям фантазии чистой. В день исписываю листов около трех голландской бумаги и работаю упорно, хотя иногда глаза возмущаются. Видел эти дни Томсонов и Мейера, они опустились за год и как будто позагрязнились, по крайней мере, второй явился страшным неряхой.
Свободное копирование
