На 4-ый день мы вышли на устье Нерчугана, а потом дошли до слияния Нерчугана с Нерчой. Была уже вторая половина октября, реки замерзли. Через Нерчу мы перешли благополучно, потом пошли вдоль реки вверх до слияния с Нерчуганом. Первые приметы сошлись, как рассказывал нам Шайдуров, и мы все были довольны, что все идет благополучно. Теперь нам предстояло пройти до вершины пади Береи и перевалиться в систему реки Каранчи. Но второй день, как отошли от Нерчи, поднялась пурга, завалило все снегом, пришлось сделать дневку. Закрыли коня балаганом, а сами зарылись в снег, боялись, что перемерзнем, но через сутки пурга утихла.
Идти стало труднее, потому что выпал свежий снег, и ноги вязли, как в песке, но мы все равно шли. Один из нас шагал впереди, прокладывал путь, остальные след в след, потом менялись, когда передний уставал. Он переходил в хвост, а второй становился первым.
На четвертые сутки мы одолели падь, перевалили хребет.
На вершине хребта сделали привал, пообедали, полюбовались на красоту гор и увидели, что течение реки идет на спуск. Раньше мы все время шли на подъем, а теперь надо было идти вниз. Спросили Фому:
-Помнишь ли ты эти места?
-Да, я помню, нам сейчас надо идти на север, - ответил Фома.
Мы стали спускаться, и, действительно, падь взяла направление на север; на третий день спуска с хребта мы вышли на большое русло реки, похожей на Нерчу. Фома сказал:
-Это река Каранга, и теперь надо поворачивать обратно по этой же пади и осматривать притоки реки по левой стороне.
На берегу Каранги мы переночевали и пошли по этой же пади вверх, решили осматривать все ключи. Так начались наши поиски ключа с зимовьем и двумя шурфами. Первые два дня поисков мы еще терпели, но потом, осматривая уже пятый ключ, дойдя до середины реки и ничего не найдя, никаких порубок, мы с Мишей решили дальше не идти, чтобы не изнурять напрасно коня. Гошка и Фома дошли до вершины, но не нашли ничего и вернулись обратно.
Мы сварили чай, поели, а потом стали снова спрашивать Фому:
-Что нам делать дальше?
-Надо продолжать искать. Я подзабыл немного, - ответил он.
Решили продолжать поиски, но Фоме уже не было доверия, и мы решили между собой во время сна следить за ним по очереди, чтобы он нас сонных не порубил. Делали все скрытно от него, то костер подправляли, то ветошь рвали и подкладывали коню. Когда мы дошли до вершины, где переваливали хребет, и вышли на свой след, то сделали обеденный привал, и стали снова допытывать Фому; он все стоял на своем, что в этой пади есть золото.
Потом Гошка схватил берданку, навел оружие на Фому и закричал:
-Сознайся, сукин сын, и говори правду! Куда завел нас? А то я тебя сейчас пристрелю!
Тогда Фома заплакал и стал просить прощения:
-Простите, Христа ради. Я сам тут не был, а мне рассказал один человек в тюрьме про это место.
-А зачем нас обманул? Какая у тебя была цель?
Он машет головой в стороны, и слезы летят как горошины:
-Голодать надоело. Хотел возле вас хоть отъесться.
Гошка стал настаивать на том, чтобы его пристрелить, но мне это было страшно и не желательно. Я спросил Михаила, какое у него мнение. Он ответил:
-Не стоит тратить на него заряд и класть черное пятно на наши души, пусть завтра идет, куда хочет, но не давать ему даже и крошки хлеба! Если выберется живой, то его счастье, а если загибнет, то ему наказание за обман, зато наша совесть будет чиста, что не убили его собственными руками.
Я сразу согласился с Михаилом, но Гошка долго спорил с нами, и только под утро согласился. В завтрак мы накормили Фому последний раз, но с собой ему ничего не дали, и велели уходить от нас, куда глаза глядят. Сами остались отдохнуть, передневать и коня как следует накормить, а главное, мы хотели проследить, куда он пойдет.
Свободное копирование
