Реформы на лагпункте

   Бежал я долго - где? куда?

   Не знаю! Ни одна звезда

   Не озарила трудный путь.

   Мне было весело вдохнуть

   В мою измученную грудь

   Ночную свежесть тех лесов -

   И только. Много я часов

   Бежал и, наконец, устав,

   Прилег...

   М. Лермонтов

   Вскоре после окончания войны на Линковый назначили начальником лагпункта бывшего военного - лейтенанта Мороза. На фронте он командовал штрафным батальоном. Впервые в сопровождении надзирателей и нарядчика новый начальник направился в зону после конца рабочего дня. Побригадно колоннами выстроились на площадке лагпункта для поверок з/к во главе со своими бригадирами.

   - А вот наша знаменитая бригада Бабакова! - объяснил надзиратель, когда процессия подошла к ней.

   - Ты, значит, Бабаков? - спросил новый начальник лагпункта стоявшего рядом хорошо одетого заключенного.

   - Нет, я его помощник.

   - А почему бригадир не вышел? - обратился начальник к надзирателю.

   - Он сегодня немного приболел.

   - Ну ладно! Пойдем осматривать бараки.

   Бабаков в нарядном халате сидел за столом с друзьями и соратниками в своей кабине. Видна была его кровать с белоснежным постельным бельем, шерстяным одеялом; над кроватью на стене висел персидский ковер. На столе стояла начатая бутылка спирта, открытая банка американской свиной тушенки, кетовая икра, банки с крабами, тресковой печенью, фасолью, селедка.

   - А! Начальник пришел! Присаживайся к столу. Будем знакомиться, - по-свойски произнес бригадир.

   - Встать! - рявкнул на него Мороз.

   Иван Федорович оторопел от неожиданности, но все же, не спеша, поднялся.

   - Можно и встать, - сказал он примирительным тоном. - Я начальство уважаю!

   - В карцер! На пять суток! - обрезал его Мороз, обратившись к надзирателю, и, круто повернувшись, быстро вышел из барака.

   Надзиратель поспешил за начальником, но вскоре вернулся и, обратившись к Бабакову, сокрушенно сказал:

   - Ничего не поделаешь! Придется идти в изолятор.

   - Ладно! - согласился Иван Федорович. - Но только печку расшуруй пожарче. Матрац, подушка, одеяло и жратва чтобы у меня были!

   Через некоторое время Мороз неожиданно решил посетить изолятор.

   - Это что за изолятор? Все вещи и еду забрать! Голые нары и штрафной паек! Плиту залить водой, - приказал начальник.

   В дальнейшем Мороз решил, что летом в карцере слишком вольготно будет штрафникам - гораздо лучше, чем на работе. Лагпункт находился у крутого склона сопки, и начальник приказал выдолбить изолятор в вечномерзлой скале так, чтобы и летом в нем было около нуля. Опыт этот для повышения сознательности заключенных вскоре переняли и другие начальники лагпунктов ОЛПа. Полагалась в изоляторе температура не ниже двенадцати градусов тепла, но фактически зимой она всегда была ниже нуля. Засунут, бывало, в печурку пару веточек да вату из старой телогрейки так, чтобы только дым из трубы шел.

   Вышел Бабаков из карцера, остался бригадиром. Как будто существенных изменений в бригаде не произошло: блатные на работе у костра греются, фраера вкалывают. Но былого уважения к себе Иван Федорович не почувствовал. Однажды Мороз решил посмотреть, как работают заключенные. Урки, презрительно фыркнув, даже не отошли от костра. Только Бабаков встал и подошел к начальнику. Ничего не сказал Мороз, но, придя в лагерь, приказал нарядчику представить ему картотеку заключенных. Выбрал из нее всех воров - бандитов со статьей 59-3, и сказал:

   - В отдельную бригаду их! И что заработают, пусть то и получают. В рабочих бригадах подбери новых бригадиров: толковых мужиков из бытовиков или даже из политических. Лишь бы бригады хорошо работали. Думаю, без кулака и палки можно обойтись. А если кто вздумает филонить или бузить, направлю в бригаду к блатным на перевоспитание - пусть там покажут «свой дух»!

   Ничего не оставалось нарядчику, как подчиниться - почувствовал, что шутки с новым начальником лагпункта плохи. На следующее утро Мороз сам вышел на развод, взял из рук нарядчика картотеку, стал пофамильно вызывать заключенных из бригады Бабакова и оценил усердие нарядчика. Зато блатные стали волком смотреть на обоих, раздумывая как сбросить навалившееся на них бремя. Конечно, силенок у них хватало, и поработать в охотку они были не прочь, но целый день ишачить как простые фраера - это было уж слишком! По привычке они обратились к своему бригадиру, всегда что-то придумывавшему:

   - Мы тебя всегда поддерживали, доверяли и сейчас пойдем за тобой. Только ты обеспечь нам достойную жизнь!

   Но на этот раз вожак ничем не смог помочь им.

   - Убить надо суку-нарядчика и бригадиров всех фраерских бригад! Начальство без нас не обойдется: само пригласит руководить фраерами. Не выполнят план добычи золота, с них же шкуру сдерут, - предложил один из его помощников.

   Но Бабаков не спешил с решением. Это взбесило блатных:

   - Сам ничего придумать не можешь, и нас поддержать не хочешь. На хера нам такой бригадир!

   Не видя другого выхода, Бабаков решил, пока не заморило его лагерное начальство, не задушили свои, пока «силушка по жилушкам переливается», бежать из лагеря. Ведь есть же у него кореша и в других лагерях, и на вольных поселках, и в Магадане! Никто из них в убежище и помощи не откажет. Захватив пару паек хлеба и хвост селедки, улучив момент, когда конвоир зашел в тепляк к геологам погреться и «чифирнуть», Бабаков пустился в бега. Погода стояла хорошая, но снега было много и идти было трудно. Перевалив через сопку, Бабаков решил свернуть на дорогу к Берелеху, где надеялся на время укрыться у друзей. При появлении машин на трассе или пешеходов сворачивал в сторону и ложился в снег. По дороге двигался быстро, но собаки, преследовавшие его, и вохровцы на лыжах бежали быстрее.

   Как только обнаружили отсутствие заключенного, конвоир выстрелом в воздух предупредил вохру о побеге. По тревоге был поднят дивизион, и вскоре телефонные звонки сообщили о беглеце на все ближайшие прииски и КПП. Отряды вохровцев направились на поиски и с Беличана, и с Мальдяка, и с Ударника, и с Берелеха. Через день, избитый и окровавленный, Бабаков лежал в изоляторе лагпункта Линкового. В свою бригаду Бабаков не пошел. Попросил у Мороза направить его простым забойщиком в любую другую. Так попал он в бригаду Чернова. В бригаде встретили его настороженно, близких контактов с ним не заводили. В старой бригаде на него зла не держали. Он потихоньку отошел от блатных дел, но в суки - в помощники лагерной администрации - не пошел и этим, видимо, спас свою жизнь. И только случай с топором ненадолго взбудоражил бригаду и весь лагпункт.