Бригадир ударной бригады - 1

   И вот уж мы у лагерных ворот;

   А в это время зорькою бубновой

   Идет веселый лагерный развод.

   Канает Сенька в кожаном реглане,

   В военной кепке, яркий блеск сапог,

   В руках тримает разные бумаги,

   А на груди - ударника значок!

   Из блатного стихотворения

   Как-то утром, когда мы собирались на развод, а ночная смена только появилась в лагере, помощник бригадира Билетов, работавший в ночную смену, подошел к Чернову и что-то шепнул ему на ухо. Они быстро направились к нарам одного из заключенных - Бабакова, и вытащили у него из-под матраца топор, который тому удалось стащить на шахте и незаметно пронести в зону лагеря. Чернов с Билетовым препроводили Бабакова вместе с топором на вахту, а мы отправились на работу. В бригаде разнесся слух, что Бабаков, в прошлом один из вожаков преступного мира, хотел топором убить бригадира, его помощника и еще кое-кого из лагерной обслуги. Трое суток просидел Бабаков в изоляторе, а когда его выпустили, снова вернулся в нашу бригаду без неприятных для него последствий. Начальнику лагпункта он сказал, что украл топор, чтобы продать повару, и последний подтвердил это.

   Иван Федорович Бабаков долгое время принадлежал к когорте наиболее авторитетных воров на Колыме. Он был высокого роста, крепкого телосложения и в воровском мире получил кличку «Полтора Ивана». Привезли его на Колыму в середине тридцатых годов, когда начальником Дальстроя был еще Берзин. Многие воры знали Бабакова «по воле», и здесь он сразу же стал главарем преступного мира. Из лагеря он, как и большинство его коллег по вольной профессии, сразу же сбежал. Многие воры скрывались в густой тогда еще тайге, жили в бревенчатых домиках, часто наведывались в поселки и в Магадан к своим, освободившимся из лагеря или находившимся в бегах, дружкам; совершали нападения на склады, магазины, машины на Колымской трассе, а то и просто на квартиры зажиточных горожан. В притонах и шалманах Магадана обсуждались воровские дела, разрабатывались планы ограблений, делилось награбленное добро, не прекращались пьянки, дебоши, картежные игры. Часто между различными бандитскими группировками возникали ссоры с поножовщиной из-за сфер влияния в городе, но обычно они кончались примирением или даже объединением для подготовки к следующему, уже совместному, ограблению.

   С приходом к власти в Дальстрое Павлова и Гаранина, а затем Никишова положение резко изменилось. Вместе со значительным увеличением числа заключенных соответственно возросло и число охранников, контролировавших всю ранее необъятную, а теперь значительно поредевшую, тайгу. В лагерь были загнаны почти все заключенные: бесконвойные и условно-досрочно освободившиеся при Берзине колонисты. Выловлены были и беглые уголовники-рецидивисты, «дрейфовавшие во льдах». В лагере, как это было раньше, блатные уже не могли совсем не работать, и им приходилось приноравливаться к новому режиму и порядку. В условиях массовых гонений на политзэков, воры быстро заняли все ключевые должности в лагере: нарядчиков, старост, бригадиров, дневальных, каптеров. А там, где оставались в придурках еще заключенные-бытовики или политические с легким, десятым пунктом, и они находились под пятой блатарей. Нередко власть их распространялась и на санчасть. По воровскому закону вор вора не должен заставлять работать - для этого существуют фраера. Поэтому, в условиях, когда всем заключенным надо было трудиться, нарядчики и бригадиры устраивали блатных на те или иные должности, где можно было работать в охотку или за них работали фраера. При этом в столовой им всегда обеспечивалось приличное питание, чтобы они сохраняли хорошее физическое состояние и боевой дух.

   Бабакова отправили на участок Линковый прииска Скрытого и назначили бригадиром. В бригаде все было «как у людей»: голодные фраера вкалывали, а блатные гужевались, покрикивали на работяг, учили их уму-разуму матом, кулаком и дубинкой. Бригада работала хорошо, работяги получали большие пайки, но при изнурительном труде в забое им все равно не хватало еды и они постепенно доходили. У блатных же был и хороший приварок из лагерной кухни, и продукты с воли. Многие из них, несмотря на большие сроки, свободно выходили за зону, общались с освободившимися ворами на вольном поселке, собирались там за карточным столом, за бутылкой спирта, обсуждали свои воровские дела. Лагерные блатные снабжали вольных воров золотишком, а те, со своей стороны, обеспечивали своих лагерных собратьев по духу жратвой, шмотками и деньгами.

   Бригада Бабакова работала на открытых работах - на полигоне. Рабочими инструментами было все то же трио: кайло, лопата и тачка. На промприборах перед шлюзом теперь стали устанавливать скрубберы - вращающиеся бочки большего диаметра и длины, куда подавались пески с транспортерной ленты и разбрызгивалась вода, обильно смачивая пески. Скруббер устанавливался с небольшим наклоном в сторону галечного отвала, что обеспечивало постепенное перемещение промываемых песков, поступающих затем через отверстия бочки в колоду. Начальная часть скруббера - «глухой став», с внутренней стороны которого были приварены стальные штыри, предназначалась для дезинтеграции (размельчения) кусков породы. Средняя и концевая части скруббера имели круглые отверстия, диаметром в 2 - 5 сантиметров, для прохода через них мелкой фракции промываемых песков («эфелей») и дальнейшего обогащения их в, перпендикулярно скрубберу и параллельно между собой, расположенных под разным уклоном шлюзах. По оси скруббера вдоль всей его длины располагалась труба для орошения песков водой, которой на новых промприборах затрачивалось меньше, чем на шлюзовых, при одновременном уменьшении сноса металла в отвал. Наиболее крупная фракция (галька и валуны) через конечное отверстие скруббера попадала в специальный бункер и в вагонетке вывозилась в плоский или конусный отвал. Во избежание сноса в отвал крупных самородков золота, перед бункером устанавливался самородкоуловитель.