-Вот здесь распишитесь, пожалуйста, - пожилая почтальонша протянула Любе химический карандаш, - письмо вам из-за границы. Поправив сумку, висящую на плече, уходя, она улыбнулась удивленной Полине:
-Надо было твоих девиц сплясать заставить. Ну да ладно, отдала письмо, чего уж теперь, так читайте…
Люба покрутила в руках конверт, облепленный яркими марками, и вскрыла его:
"Здравствуйте, дорогие мои, супруга Пелагея, дочери Люба и Инна! Примите чистосердечный привет от меня, Семена, вашего супруга и отца. Первым долгом спешу сообщить, что я жив и здоров, чего и вам желаю в жизни. Дорогие мои, если вы хотите знать, откуда взялся у меня ваш адрес, я отвечу. Этот адрес дали мне иранские местные власти. Они меня вызвали и провели небольшой допрос: "Кто у тебя есть в Советском Союзе"? Я ответил, что у меня в СССР есть жена и две дочери. Они спросили у меня: "Как их звать?" Я ответил. Тогда они попросили у меня мой "седжил", т.е. паспорт, проверили его и узнали, кто я есть. Потом они мне сказали: "Тебе прислан адрес, на какой смысл?" Я ответил, что давно разыскиваю свою семью и поэтому обращался в организацию "Красный крест", - Люба посмотрела на мать, задержавшую свой взгляд на каком-то предмете в дальнем углу комнаты. Затем она кивнула головой Инне, показывая на графин с водой, подай, мол, воды маме и продолжила: "… дети мои, обращаюсь к вам, не посчитайте за труд, напишите мне как вы живете? Кто жив из родных, кто нет? О себе я сейчас писать не буду. Подожду вашего ответа, а пока целую всех и прошу выслать фото. Мой адрес: Иран, город Хамадан…
-Дай сюда письмо, - решительно потребовала Полина и, забрав из рук Любы исписанный листок бумаги, положила его в конверт, который тут же спрятала на своей груди.
-Сама разберусь.
-Мама, чего ты всего боишься? Ведь отец он нам? Почему ты не хочешь, чтобы мы написали ему о себе, ведь и о нем что-то узнаем…
-Я сама ему отвечу, нечего вам головы свои подставлять. Меня и так всю перетрусило, когда вас вызывали в горотдел. Вам же там ясно сказали, что ничем ему помочь невозможно, что пересылка посылки или денег дороже обойдется того, что послать захочешь…
-Мама, отец ведь не помощи просит, а известия о нас. Мы же сами согласие дали, чтобы адрес наш сообщили ему. Чего ты так переживаешь?
-Как же не переживать мне? С ним ведь тоже власти тамошние разговаривали. Допытывались чего-то. Имена сверяли. Чем все кончиться может? Господи, ведь времена - то какие мы пережили, всего бояться будешь. У Инны свадьба скоро, радоваться надо, а тут на тебе, опять волнения…
-Мама, дай мне письмо, - перебила ее Люба, - я Ивану его покажу. Вместе с ним и решим, что делать.
Полина, поколебавшись немного, извлекла с груди конверт и протянула дочери, отчаянно махнув рукой: -Делайте, что хотите. Только я про вашего отца Семена уже четыре года назад все узнала, да вас уберечь хотела от этих известий. А теперь вижу, выросли вы. Садитесь, слушайте, расскажу, что знаю…
Можно ли осуждать сильную женщину Полину за ее долгое молчание. Ею руководили два основных инстинкта - самосохранения и любви.
Свободное копирование
