Второй портфель сестры нашли в оставленной после бомбежки квартире. Освободив его от тетрадок и учебников, Люба и Инна занялись доставкой угля для отопления одной из комнат, в которую вселилась вся большая семья.
Девочки с портфелями, ходили через парк к собственному сараю. Отодвигая с задней его стороны подгнившую, и потому легко сорванную с гвоздя доску, они просовывали в щель свои худенькие ручки и доставали через нее кусочки черного антрацита, наполняя ими школьные сумки. Набирать угля помногу было нельзя, чтобы не привлекать к себе внимание немцев, а ходить за углем почаще - можно. На детей никто не обращал внимания, кроме одного человека - того самого немца, который дал маме сверток с едой. Немец был поваром. Он постоянно носил на голове белый колпак и находился то в кухне по соседству с сараем, то у котла, установленного в парке сразу за домом. В один из девичьих походов, он, зайдя в сарай, увидел детские ручонки, которые нащупывали угольки. Солдат обошел строение и столкнулся носом к носу с детьми.
Девочки, сидящие на корточках, вскочили от неожиданности, схватились за головы перепачканными руками, оставляя на платках черные следы, но немец, махнув рукой, тут же ушел. Подхватив свои портфели, сестры убежали, и потому не увидели того, как вернулся повар, держа в руках маленькую кастрюльку с кашей. Безногая женщина не прислала за едой детей, а ему, имеющему дочерей в далекой Германии, и вынужденному вопреки его желанию оказаться врагом русским людям, ненависти к которым он совсем не испытывал, было стыдно за свою зверствующую страну. Исполняя воинскую повинность, он старался не брать в руки оружия, предпочитая автомату "поварешку".
Дома девчонки наперебой рассказали всем о страшной встрече с немцем, который не успел отнять у них портфелей. Полина же, расспросив дочерей о том, как выглядит тот, засобиралась тут же пойти к оставленному дому своему. У нее было очень серьезное дело к этому фашисту. Один раз он уже помог ей. Пусть поможет и второй. Захватив с собой листок бумаги, вырванный из найденной тетрадки, и химический карандаш, пошла Полина проторенным девочками путем. Промерзшая земля неприятно холодила кожу коленей женщины, будто и не было на ней тонких резиновых сапог, но ей необходима была эта встреча.
Подождав в стороне, пока выйдет из кухни солдат, женщина попыталась объяснить ему, что ей нужны негодные автомобильные камеры, Она жестикулировала как могла, показывая немцу на клееные резиновые изделия свои и, наконец, протянула мужчине карандаш и тетрадный листок. Тот, понимающе кивая, изложил просьбу Полины, на бумаге, выписывая карандашом незнакомые женщине знаки. А потом, оглядевшись вокруг, протянул ей небольшую тряпичную сумочку с крупой, которую Полина тут же спрятала под плюшевой шубкой, и зашептал горячо:
-Матка! Гитлер капут! Я не хочу воевать. Я хочу плен. Ты спрятать меня от фашист? Когда русский армия придет, я - плен! Корошо, матка?
- Хорошо! - не успев осознать до конца, о чем просит немец, ответила Полина. А потом, подумав, кивнула головой: - Спрячу!
Поход в авторемонтные мастерские состоялся на следующий день. Пеший путь безногой
женщины был далеким, но надежда на возможную добычу, половинила его.
-Мама, давай я сбегаю с запиской сама, тебе не надо будет так далеко идти, - всю дорогу суетилась Люба. Ей было холодно и она, то и дело, отбегала от матери, затем возвращалась к ней, прыгала и стучала ногой об ногу.
-Не могу я тебя одну отпустить. Иди сюда, давай мне руку - беспокоилась женщина.
Наконец они пришли к автобазе и показали записку солдату, дежурившему на проходной. Через время к женщине вышел другой немец и протянул ей кусочек вулканизационной резины и клей из ремонтного набора.
-Нет. Мне камеру надо, много камер, - попыталась было объяснить женщина, но солдат непонимающе развел руками и ушел.
Разочарованная и уставшая от дальней дороги Полина, вернулась домой. Камеры нужны ей были, чтобы опять резинок нарезать. Продавая их, можно было бы покупать продукты.
-Куда ходила, Поля, по такому морозу? - спросила женщину новая соседка.
-Камерами разжиться хотела, - ответила женщина - для сапог, да для дела. Только зря проходила, не нашла ничего.
-Это что в шины вставляют? Я такую видела в подвале, где кафе разрушенное. Сразу у входа в парк. Дрова искала и видела. Еще шин, да камер много вдоль дорог на окраине города валяется. Немцы свои колеса то и дело переставляют. Режет им их кто-то. В народе говорят, будто пионеров дело. Какой-то отряд подпольный занялся таким вредительством фашистам проклятым.
-Вот смельчаки ", - подумала Полина, - "Храни их, Господи!" - а вслух ответила:
-Неужто пионеры могут такое? Люба моя - тоже пионерка, а ведь совсем ребенок еще…
А юные пионеры города Шахты и вправду всеми силами наносили удары немецкой армии, собравшись в подпольную группу. Эта группа за время оккупации, привела в негодность более трех тысяч покрышек и камер немецких автомобилей, вывела из строя больше тысячи машин и уничтожила 15 тонн горючего. Она, эта группа, систематически приводила в негодность фашистскую связь, а по ночам расклеивала листовки, которые готовили для горожан подпольные партийные и комсомольские организации. В этих листовках горожанам сообщали о положении на фронтах.
Свободное копирование
