Ничто не предвещало беды в сентябрьский день, когда деревья расцвечены пестрыми листьями, отдавшими весь сок свой августовскому солнцу. Они, эти листья, еще не слетевшие к ногам, но уже шелестящие от легкого дуновения ветерка, поют шепотом свою загадочную песню, которую хочется слушать, сидя в ажурной тени на удобной скамейке в сквере.
Только нет дела ни деревьям осенним, ни всем их листьям до того, что этот год выдался голодным. Толпы исхудавших горожан вынуждены из-за этой беды бродить по селам в поисках еды. Они обменивают на несколько картофелин, на кусочек сала и на пригоршню муки свои одежды и домашние вещи, гоня прочь от себя мысли о том, как хороши они были в своих нарядах и как необходимы ранее были им те самые вещи, которые сейчас спасают от голода их семьи.
Отправилась в этот путь и восемнадцатилетняя Пелагея. Молодую женщину редко называли этим именем. Поля, Полечка, Полина - это имя, нежное на слух и легкое в произношении, с раннего детства прочно вошло в ее жизнь, стало именем собственным, а строгое - Пелагея, осталось напоминать о себе лишь записью в паспорте.
Полина рано повзрослела. Терпеливой и выносливой сделала ее та нужда, из-за которой, ради куска хлеба и тарелки супа, ей, двенадцатилетней сироте, приходилось нянчить долгими ночами на редкость беспокойного чужого младенца. Иногда ее били то чайником, то селедкой, то ли чем-то еще, попавшимся под руку грозной базарной тетке, за то, что силы ее к рассвету истощались, и она вдруг засыпала у колыбели, уже не слыша ни плача дитя, ни окрика хозяйки. Позже, когда подрос ребенок, и в ее услугах перестали нуждаться, пошла Поля в услужение к двум старым девам, преподающим ранее в гимназии какие-то предметы, а теперь скучающим от своей бесполезности. Она убирала дом, стирала белье и ходила на рынок, строго отчитываясь за каждую потраченную копейку. Готовили еду сестры сами. Потом наливали себе пахучий дымящийся суп и садились за трапезу, а девочке приказывали находиться вблизи, вдруг что понадобится:
-Хо-о-о-чешь кушать? - спрашивала по очереди каждая из сестер, черпая варево из тарелки и отправляя его в свой рот. - Хо-о-о-чешь кушать?..
Насытившись, обе, сурово хмурясь, сливали остатки супа из двух тарелок назад в кастрюльку:
-Ешь, чертова обуза!
Стойко перенеся все тяготы и лишения, сформировалась Полина к семнадцати годам в привлекательную девушку, мимо которой не мог равнодушно проходить Семен. Он уже давно любовался ею со стороны, но долго не решался заговорить с девушкой. Наконец, Семен придумал хитрый способ знакомства:
-Приходи убирать в моей мастерской, я хорошо буду платить тебе,- предложил он, а сам решил:
-Хороша! Женюсь!
Подумала - подумала Полина, да и согласилась вначале на работу, а потом и на женитьбу. Надежным показался ей парень.
Свободное копирование
