Что касается родственников по маминой линии...
Нет! Пожалуй – ну хоть немножечко! – О МОЕЙ МАМЕ
Мамочка моя!
Вы, родные мои, знали её уже в преклонном возрасте, на склоне лет. Я её знаю еще с молодости её. Она для меня, малышки, была особенной среди всех окружающих меня людей. Для меня она была и самой доброй, и самой справедливой, и самой умной, и самой красивой. И не только я считала её такой хорошей. Потому, что люди, которых я знала, все относились к маме моей очень уважительно. А мои подружки по начальной школе, а позднее взрослые женщины, уже когда мы жили в Кривом Роге и затем в Днепропетровске, говорили мне: «Какая твоя мама красивая!»
Стройненькая – толстушкой она никогда не была. Всё у неё было в меру. Всегда – и в старости – опрятная, она была приветлива в общении с соседями, со знакомыми. А какими необыкновенно красивыми были мамины синие глаза! Повзрослев, я уже не так часто за ними «наблюдала». А в детстве они были для меня индикатором, ориентиром, свидетельством её настроения, состояния. Очень выразительные глаза. Но чаще они бывали тогда или задумчивые, или грустные.
Скромная, больше слушающая, чем говорящая, она всегда в воспитании моем ратовала за приличие в поведении, внушала, что для девочки, девушки это особенно важно. От нее первой я услышала такое важное назидание как «относиться к людям надо так, как ты хочешь чтобы относились к тебе».
Мама не баловала меня и рассказывала, что её родители держали в строгости. Мама наказывала меня – было и такое. Но потом всегда оказывалось, что я того заслуживала. И за те маленькие лишения, которым подвергала меня мама, я обижалась, пожалуй, только на протяжении самого наказания.
И еще одно важное мамино назидание пригодилось мне на всю жизнь. Это было сказано, когда я сгоряча, на обиду ответила почти непоправимо жестко. Я сама поняла тогда, что «перегнула палку». Но слово – не воробей... И мама сказала: в другой раз прежде, чем поссориться, подумай, как будешь мириться.
Много чего полезного я слышала от мамы, что мне навсегда сгодилось. Обо всём не скажешь. И то, что официальное образование её ограничивалось только двумя классами церковно-приходской школы, не помешало её наблюдательности, пытливости, интересу к окружающему и восприятию его – даже в старости.
Мама не чуждалась газет. Правда, я не видела ее за чтением «передовиц», но нередко случалось, что она говорила мне, уже взрослой: Вот тут такие интересные и важные вещи, нужно, чтобы ты их прочла. Буквально так это было однажды (мы тогда уже жили в Ставрополе), когда, возвратясь с работы, я застала её за чтением. К тому времени уже прооперированная по повожу старческой катаракты, она читала в очках и еще дополнительно использовала лупу для мелкого шрифта.
Вы, наверное, помните свою бабушку и у телевизора, когда она вместе с вами (то было, во всяком случае, при Юре) наблюдала хоккей, тоже «болела». Это было тогда объектом нашего умиления.
Меня до сих пор умиляет следующее воспоминание. Мама с нетерпением ожидала приезда своего самого старшего внука Саши, только что получившего университетский диплом. То обстоятельство, что её внук получает диплом инженера, просто окрыляло её. И встретив Сашу у самой входной двери, она, волнуясь в приятном ожидании, тут же спросила «Сашенька, как ты теперь называешься? И Саша ответил: «Акустик!».
Бабушка выглядела явно растерянной и надолго замолчала. Потом, когда они остались с Сашей наедине, бабушка, стесняясь, спросила: «Странно... Другие люди после института называются «А Инженер», «А Агроном». А ты – А Кустик... Почему «Кустик»? И только Саша своими разъяснениями смог её утешить.
Милая моя мамочка! Светлая, добрая душа!
Я знаю, что вы её очень любили и с большой охотой вспоминаете сейчас.
Возле меня не было моей бабушки, и мне не было с кем сравнивать мою маму. Но я не буду ревновать, если вы любите её больше, чем меня – она заслуживает максимальной, если можно так выразиться, любви.
Свободное копирование
