АХМЕД.
Рядом с домом Шамшеевых жил казах Ахмед. Он был пастухом, пас отары овец где-то в песках и появлялся в селе один или два раза в неделю на небольшой лошади, которая бежала мелкой рысью. Он толкал лошадь каблуками в живот и подстегивал её плеткой, которую держал в правой руке. Ахмед был невысокого роста и ходил в мягких хромовых сапогах.
Во дворе у него стоял дом, построенный на две половины, и длинная сакля, в которой жили его четыре жены с детьми. Земляные полы в доме были застелены коврами. Алексей говорил, что за каждую жену Ахмед заплатил большой калым, и жены считаются его собственностью. Въехав во двор, Ахмед привязывал лошадь, шел в саклю и кнутом указывал на одну из жен, и уходил в большой дом. Жена, на которую он указал, была рада радехонька. Это значило, что она будет ночевать у него.
Она хватала большое блюдо с пловом и кусками мяса и бежала за ним. Ахмед уже сидел посреди комнаты на ковре, скрестив ноги, жена ставила перед ним блюдо, а сама садилась у порога. Он ел плов руками, недоеденные куски мяса бросал жене, и она ловила и доедала их.
Старший сын Ахмеда от первой жены Тайгун часто заходил на наш двор, ему нравилась моя сестра Маня. Он был приблизительно того же возраста, что и мамя. Он хорошо говорил по-русски, приносил и угощал нас восточными сладостями и казахскими лепешками, которые пекли жены Ахмеда. В тесто они добавляли много сырого лука и куски бараньего жира и выпекали их в золе между двумя чугунными сковородами. По вкусу лепешки напоминали начиненную шейку (еврейская кухня). Так как я был Манин брат, то больше всего Тайгун угощал меня, он брал меня к себе во двор и в большой дом, где показывал и рассказывал, как они живут.
Обычно за дувалом (это забор из глинобитного кирпича) было тихо, или слышался, плач, кого-нибудь из меньших братьев или сестер Тайгуна. Но однажды жены Ахмеда разругались между собой, целый деньдо нас доносились крики и казахская женская ругань. Алексей сказал, что самое интересное будет, когда вечером приедет Ахмед. Я с Колькой ждали его возвращения.
Ахмед появился на своей лошадке. Около нашего дома его остановил казах и что-то наговорил, Ахмед пришпорил коня и помчался в свой двор. Я с Колькой залез на дувал. Ахмед спрыгнул с лошади, пошел в женскую саклю, и там начал стегать кнутом всех своих жен подряд, не разбираясь, кто прав, кто виноват. Жены только выскакивали из сакли, визжа и корчась от боли. Ахмед выскочил за ними во двор и продолжал стегать их во дворе по спине, по голове, - куда попадёт. На следующий день за двалом была мертвая тишина.