Папа с мамой пошли работать в совхоз, мама раскладывала семена в бумажные пакетики, отец был на земляных работах. Мне помнится, там было большое ветряное колесо, гворили, что оно качает воду из скважины. Впервые я видел, как воду берут не из колодцев, а из колонок. В селе была черная земля, которая после дождя прилипала к обуви так, что невозможно было, оторвать.
Мама всегда часто болела, заболела и здесь у неё начались постоянные поносы. Врач направил маму в город Ржакса в больницу. Отец получил повестку, из военкомата, явиться с ложкой и бельём на призывной пункт. Ложку нашли, а белья не было. Мы очень переживали, мама много плакала, но деваться было некуда, она поехала провожать отца, и одновременно лечь в больницу. Верочку она взяла с собой.
Я с Маней остались одни в комнате, за нами мама попросила присматривать соседку. Хотелось кушать, мы нашли в буфете кусок мяса присоленного, и ели его сырым с хлебом, было вкусно. Маня заболела корью, пришел врач, нам одели наши зимние пальто, которые мы захватили при бегстве из Мстиславля. Врач отправил меня и Маню в больницу Ржакса.
В больнице нас посадили на стулья в коридоре, мы сидели одетые, вдруг из двери палаты выходит мама с чашкой в руках. Увидев нас, она остановилась, с перепуганным лицом, уронила чашку, которая упала и разбилась, и не могла сдвинуться. Придя в себя, узнав, что Маня заболела, начала хлопотать, чтобы нас положили в больницу.
Теперь мы все вчетвером лежали в одной палате. На завтрак обед и ужин давали тарелку манной каши, кусочек черного хлеба и стакан чая. У мамы было несколько яиц, которые, она варила каждый день по одному яйцу для Верочки, когда у Мани начался кризис, мама сварила для нее яйцо, но ей было плохо, и она отказывалась, есть. Мне манная каша так надоела, что я на нее не мог смотреть. Я просил у мамы, чтобы она мне сварила яйцо; но она говорила:
- Не могу я тебе, сыночек, дать яйцо, вот, видишь, у меня всего два яйца. Мане плохо, и Верочка ничего не ест.
Затем заболел я, и в тот день, когда у меня был кризис, мама целый день сидела у моей кровати. Она сварила мне яйцо, но мне было так плохо, что я не мог, ни на что смотреть, мама меня уговаривала, как только могла, съесть яйцо, как будто от этого зависела моё выздоровление и моя жизнь, но я не мог открыть рта; но зато, когда мне стало лучше, я снова стал просить яйцо, но было не до меня, заболела Верочка, да и яиц у мамы больше не было.
Свободное копирование
