Опять еду на аэрокосмический салон в Париж. Как я понимаю, это награда за то, что я уже десятый год поджариваюсь в песках Байконура. А м.б. я слишком хорошо думаю о нашей редколлегии. Техника добычи командировки проста. Я звоню в МАП (МАП – Министерство авиационной промышленности СССР.), потом Каманину или Шаталову и спрашиваю, как они считают, полезно было бы моё присутствие на Парижском салоне? Они отвечают, что конечно полезно: пропаганда авиационной и космической техники. Притом, что ни платить за мою командировку, ни оформлять её, я их не прошу. Потом пишу заявление на редколлегию, в котором указываю, что вопрос согласован с МАПом и ЦПК, которые считают целесообразным посылку меня на салон. Начальству особенно с космонавтами ссориться не хочется, и я лечу в Париж. Очень приятно от того, что нигде не приходится врать.
* * *
Ещё зимой мы сговорились со Львом Володиным, что посетим все места, описанные Хемингуэем в его книге «Праздник, который всегда с тобой», посмотрим, что с ними стало сегодня. Операция «С Хемингуэем по Парижу». Я тщательно выписал адреса и мы приступили.
1) Кафе «Для любителей» на улице Муфтар, которая выходит на площадь Контрескарп.
Этого кафе, с которого Хемингуэй начинает свой рассказ о Париже, уже нет. Есть «La Chope» и «Les arts». Есть кафе «Ирландец». На площади Контрескарп стоят платаны, окружённые металлическими решётками, которые должны помнить Хемингуэя. Под платанами, как полагается, сидит клошар. В витринах большие бутылки с английским виски. Студенты толкутся у игральных автоматов. С улицы Муфтар французов выгнали, теперь на ней хозяйничают греки и киприоты.
2) Дом, в котором на четвёртом этаже жил Хемингуэй, на улице кардинала Лемуана, 74. Он писал: «Нашим домом на улице кардинала Лемуана была двухкомнатная квартирка без горячей воды и канализации, которую заменял бак, что не было таким уж неудобством для тех, кто привык к мичиганским уборным во дворе. Зато из окна открывался чудесный вид. На полу лежал хороший пружинный матрац, служивший удобной постелью, на стенах висели картины, которые нам нравились, и квартира казалась нам светлой и уютной».
Дом сохранился. Точнее, есть дом под этим номером. Новенький, беленький, чистенький. Хемингуэй писал, что его адрес «говорил только о бедности». Теперь всё по-другому. Это очень престижно жить на улице кардинала Лемуана, дома здесь капитально реставрируют, меняют всю «начинку» и сдают или продают очень богатым людям. В доме на первом этаже магазин медицинских препаратов. Рядом продают безделушки.
3) Люксембургский сад. Хемингуэй писал: «Привычными стали голые деревья на фоне неба и прогулки при резком свежем ветре по омытым дождём дорожкам Люксембургского сада. Деревья без листьев стояли, как изваяния, а зимние ветры рябили воду в прудах, и брызги фонтанов вспыхивали на солнце».
Пожалуй, Люксембургский сад мало изменился. Ровные шеренги каштанов и платанов. За право посидеть на стульчике и помечтать надо платить. Но муниципальные скамейки бесплатные. Корты, играют в теннис. Ребятишки гоняют футбольный мяч. Огромные голуби. Яркие тени.
(Свидетельствую: в октябре 1994 года я сидел в Люксембургском саду и увидел его точно таким, каким увидел его молодой Хемингуэй почти 70 лет назад.)
Свободное копирование
