Последние два года жизни Маяковского связаны с именем Татьяны Яковлевой. За полтора с небольшим года до знакомства с Маяковским Татьяна приехала из России в Париж по вызову дяди, художника А.Е.Яковлева. Двадцатидвухлетняя, красивая, высокая, длинноногая, с выразительными глазами и яркими светящимися желтыми волосами, пловчиха и теннисистка.
Между ними не могло быть ничего общего. Русская эмигрантка, утонченная, воспитанная на Пушкине и Тютчеве, не воспринимала ни слова из рубленых, жестких, рваных стихов модного советского поэта, «ледокола» из Страны Советов.
Точно известен день знакомства - 25 октября 1928 года. Вспоминает Эльза Триоле - известная французская писательница, родная сестра Лили Брик: «Я познакомилась с Татьяной перед самым приездом Маяковского в Париж и сказала ей: "Да вы под рост Маяковскому". Так, из-за этого "под рост", для смеха, я и познакомила Володю с Татьяной. Маяковский же с первого взгляда в нее жестоко влюбился». Через 21 день после отъезда Маяковского, 24 декабря 1928 года, Татьяна отправит письмо матери в Россию: «Он такой колоссальный и физически, и морально, что после него - буквально пустыня. Это первый человек, сумевший оставить в моей душе след...».
Но Маяковский уехал в Москву один. От этой мгновенно вспыхнувшей и не состоявшейся любви ему осталась тайная печаль, а нам - волшебное стихотворение «Письмо Татьяне Яковлевой» со словами:
Я все равно тебя когда-нибудь возьму-
Одну или вдвоем с Парижем!
Весь свой гонорар за парижские выступления Владимир Маяковский положил в банк на счет известной парижской цветочной фирмы с единственным условием, чтобы несколько раз в неделю Татьяне Яковлевой приносили букет самых красивых и необычных цветов - гортензий, пармских фиалок, черных тюльпанов, чайных роз орхидей, астр или хризантем.
Парижская фирма с солидным именем четко выполняла указания сумасбродного клиента - и с тех пор, невзирая на погоду и время года, из года в год в двери Татьяны Яковлевой стучались посыльные с букетами фантастической красоты и единственной фразой: «От Маяковского».
Его не стало в тридцатом году - это известие ошеломило ее, как удар неожиданной силы. Она уже привыкла к тому, что oн регулярно вторгается в ее жизнь, знать, что он где-то есть и шлет ей цветы. Они не виделись, но факт существования человека, который так ее любит, влиял на все происходящее с ней: так Луна в той или иной степени влияет на все живущее на Земле только потому, что постоянно вращается рядом. Но на следующий день на ее пороге возник рассыльный с неизменным букетом и неизменными словами: «От Маяковского».
Цветы приносили в тридцатом, когда он умер, и в сороковом, когда о нем уже забыли. В годы Второй Мировой, в оккупировавшем немцами Париже она выжила только потому, что продавала на бульваре эти роскошные букеты. Потом союзные войска освободили Париж, потом, она вместе со всеми плакала от счастья, когда русские вошли в Берлин - а букеты все несли.
Цветы от Маяковского стали теперь и парижской историей. Правда это или красивый вымысел, пока однажды, в конце семидесятых советский инженер Аркадий Рывлин, слышавший эту историю в юности, от своей матери и всегда мечтавший попасть в Париж, не решил её проверить. Татьяна Яковлева была еще жива, и охотно приняла своего соотечественника. Они долго беседовали обо всем на свете за чаем с пирожными.
Пока в дверь не позвонили... Рывлин никогда в жизни больше не видел такого роскошного букета, за которым почти не было видно посыльного, букета золотых японских хризантем, похожих на сгустки солнца. И из-за охапки этого сверкающего на солнце великолепия голос посыльного произнес: «От Маяковского».
...Как сложилась судьба Татьяны Яковлевой? Бертран де Плесси, муж Татьяны, организатор первой эскадрильи Свободных французских военно-воздушных сил де Голля, в июле 1941 года был сбит фашистской зенитной артиллерией над Средиземным морем. Впоследствии Т.Яковлева вышла замуж вторично и переехала в США. Умерла Т.А.Яковлева-Либерман в 1991 году.
Аркадий Рывлин
Цветы от Маяковского
Поэма.
Это было в Париже, Маяковский влюбился, но без взаимности. Однако даже после отъезда поэта на имя Татьяны Яковлевой долгие годы шли цветы - цветы от Маяковского.
"Я всё равно тебя когда-нибудь возьму, одну или вдвоём с Парижем!"
Из письма В.Маяковского к Т.Яковлевой
Париж говорит о её осанке:
- Русская, но парижской чеканки.
И взгляд у неё, как весна распахнут
И чем-то похожа она на яхту.
А он ледокол из страны Советов,
Таранящий время и лёд планеты.
И я никогда себе не предствлю,-
Что где-то и кем-то он вдруг оставлен.
I
Что ледоколу льдинки ломкие
И что ему бураны яростные?!
Но от него уходит тонкая,
Но от него уходит парусная,
Уходит самая красивая,
ЛЮБИМАЯ, но мало любящая.
И сдерживать себя не в силах,
Я кричу ей в прошлое из будущего:
- Не уходите! Нет! Не надо!
Ведь это флагман, а на вахтах
Как важно для такой громадины,
Чтоб рядом - тоненькая яхта.
И с точки зрения поэзии
Я сразу отвергаю мнение,
Что гению всего полезнее,
Когда любовь бросает гения.
Я ПРОТИВ!
И, неуспокоенный,
Я не хочу, чтоб у ПОЭТА
Такой ценой, ценой пробоины
Рождалось новое "Про это".
И нового не надо "Облака"
Ценой крушенья в человеке,
Но женщина, всех краше обликом.
УШЛА.
И НАВСЕГДА.
НАВЕКИ.
II.
Был отказ её, как удар.
Он уехал в рассветном дыме,
Но парижский свой гонорар
Он оставил парижской фирме.
И теперь - то ли первый снег,
То ли дождь на стекле полосками -
В дверь стучится к ней человек,
Он с цветами от Маяковского.
И теперь, как просил поэт,
Ей букеты вручают броские,-
То ли чёрных тюльпанов свет,
То ли лунных гортензий свет,
То ли пармских фиалок свет, -
Со словами: - от Маяковского.
Стук рассыльных , как всякий стук.
Но нелепо, нежданно, странно.
Маяковский - и астры вдруг!
Маяковский - и вдруг тюльпаны!
Маяковский - и розы чайные!
Что в них - нежность или отчаянье?!
Или сила, что не расплескана?!
Или рыцарство Маяковского ?!
Или ревность, что не отточена,
Что любой букет - как пощёчина?!
III.
И, может робок и не смел,
Я не был прав, когда поэта
Сберечь хотел, укрыть хотел,
От этой боли без ответа.
Всё было б чище и ровней
Цветы б не шли со звёздной силой
Так, может быть, спасибо ей?!
Спасибо, что не полюбила?!
Спасибо, что идут цветы...
Но как бессмысленно решенье,
Что, может, высшей красоты -
Нет без высокого крушенья.
Мне горько, что другим я был,
Что слишком ровен и спокоен -
Я от крушений уходил
Я хоронился от пробоин.
IV.
Цветы!
Она их то клянёт!
А то, смущаясь поневоле,
Берёт, но не цветы берёт,
А, кажется, букеты боли.
В них лучами освещённых,
Ей робко светят, обнаружась,
И вся его незащищенность,
Беспомощность и неуклюжесть.
И пусть один под звёздным крошевом
И пусть навек любимой брошен он,
Но я завидую по совести
Той боли и неразделённости.
Завидую, что - нежен, груб ли я, -
А нет ни вьюг, ни ветров дымных,
Свераккуратно, сверхвзаимно
Завидую обиде рубящей,
Да и цветам свежей, чем губы...
Он шлёт их даже и нелюбящей,
А я не шлю и той, что любит!
V.
У рассыльных привычный труд , -
Снег ли, дождик ли над киосками, -
А букеты его идут со словами:
- от Маяковского.
А потом этой смерти бред
Застрелился...
Весна московская
Маяковского больше нет...
А букеты - от Маяковского.
Эти фирменные, усадебные,
Что вовеки не станут свадебными,
Эти самые бесподобные!
Только всё-таки не надгробные!
Жизнь ломается.
Ветер крут.
А букеты его идут,
А букеты его идут,
Хоть Париж уже под фашистами,
А букеты его идут,
И дрожат лепестки росистые.
И чтоб выжить, она пока
Продаёт их - зима ли лето ли!
Эти чёрые облака,
Эти белые облака,
Эти красные облака,
Что зовут его букетами!
VI.
А потом несёт букеты
Чёрных угольных брикетов
И морковок двух букет,
Как однажды нёс поэт.
"Не домой, не на суп,
А к любимой в гости
Две морковинки несу
За зелёный хвостик".
Две морковки, как чудо,
Может, он их на рассвете
Из 20-го, оттуда
Ей доставил в 43-й ...
И розы вдруг не пахнут розами,
Пусть даже их недавно срезали,
А пахнут буднями и прозою
Куда скорее, чем поэзией.
И хризантем осенних золото
Воспетых красками и строфами,
Когда в глазах темно от голода,-
Вдруг пахнет хлебом и картофелем.
Или чашкою кофе,или запахом крема...
Не букеты, а строфы лепестковой поэмы.
Строфы нерифмовались,
А скорей продавались,
Но без этой поэмы
Очень многое немо.
Без такого сиянья
Без такого свеченья,
Как не полно собранье
Всех его сочинений.
И завидую снова,
Что похожих на эти
Ни полстрочки, ни слова
Я не создал на свете.
Яхта! Яхта!
В глазах - слеза.
И сейчас через годы вижу я
Были алыми паруса, -
Стали красными и рыжими.
И всё чаще теперь, наверное,
О Москве она вспоминает, -
А любовь, что была отвергнута,
И её, и Париж спасает...
Вот уже и Берлин берут,
А букеты его идут,
Жёны мёртвых уже не ждут,
А букеты его идут.
И хоть старости лет маршрут,
Старость сумрачна и сурова,
А букеты его идут -
От живого и молодого.
И за жизнь,
за любовь разгубленную,
Это ими он голосует,
Недолюбленное долюбливает
И к любимой своей ревнует.
И равняться с ним, видно, нечего,
Но коль встречу судьбу такую,
Чем же я долюблю ушедшее?!
Чем же я тогда доревную?!
Свободное копирование
