Детство в тюрьме - 16

На третий день меня вызвал начальник корпуса и раскричался на меня, почему я обманываю дежурных, заявляя, что я уже осужден.

- Я не знал, что я под следствием, - ответил я. - Я знаю, что я выслан, а, следовательно, и осужден.

Начальник корпуса приказал дежурному немедленно перевести меня в следственную камеру. Я взял свой чемоданчик, попрощался со старцами, и меня повели на второй этаж. В конце коридора у камеры № 12 остановились. Двери открыли, и я очутился в такой же по величине камере, как камера № 7, только в ней было в два раза больше народа. Ходить по камере было трудно: все сплошь было уставлено койками.

Режим в этом корпусе в то время был очень легкий. На втором этаже еще не успели навесить козырьки, и в окна было видно реку Кутум, дорожку, по которой ходили вольные, сетевязальную фабрику и прогулочный двор. Передачи разрешались один раз в десять дней в неограниченном количестве. Народ в камере был разношерстный и разновозрастный. В основном сидели люди "второй категории", т. е. не руководящие работники. У многих было закончено следствие, которое у них проходило в ДПЗ (Доме предварительного заключения) НКВД. Позже ДПЗ стали называть внутренней тюрьмой.

Один из сидевших был рабочий, осужденный по ст. 58-7 (вредительство). Он и его товарищи воровали проволоку на заводе, а из нее рубили гвозди и продавали. Простая кража стала к этому времени квалифицироваться как политическое преступление.

Сидел в этой камере и один молодой человек по фамилии Кашкин. До ареста он работал на тарной фабрике[1] в Астрахани. Как-то его назначили ночным дежурным по фабрике. В эту ночь на фабрике произошел пожар, его арестовали и присудили к трем годам. Это происходило в 1936 году. Родители его наняли хорошего адвоката, который добился снижения срока до 2 лет, а затем подал жалобу в порядке прокурорского надзора. Жалоба была удовлетворена, состоялся пересуд, и срок был снижен до года. Родители обратились еще раз в Верховный суд СССР. Последний отменил приговор и послал дело на новое доследование. Время шло, наступил 1937 год. Доследование вдруг стали вести по ст. 58-9 (диверсия), и вместо желанной воли он получил 10 лет лагерей без права обжалования.