Зимой в начале 1943 года к нам в училище приезжал Илья Эренбург. Его популярность тогда была необычайно велика, номера "Красной Звезды" с его статьями зачитывались до дыр. Эренбург держался очень естественно и, я бы сказал, благородно открыто, речь его была спокойной, иногда чуточку ироничной, без лозунгов и призывов, к которым мы привыкли. Одет он был просто и удобно, и только покрой и фактура ткани его костюма были "не наши".
Эренбург долго и интересно рассказывал о своем житье в Германии и о чертах немецкого национального характера. Он с полной убежденностью (а это ведь было только начало 1943 года!) сказал:
- Немцы будут приходить сдаваться в плен строем, под командой своих фельдфебелей или офицеров и аккуратно по счету сдавать оружие. Партизанской войны они, в отличие от нас, вести не будут.
Мы до боли в ладонях аплодировали Илье Григорьевичу за это его предвидение. По достоинству же оценить это предвидение мы смогли только в 1945-м! Но для меня описываемая встреча была еще и своеобразным откровением из-за другого. Он рассказал, как в дофашистской Германии он однажды наблюдал разгон забастовки полицией. Шуцманы окружили бастовавший завод и стали вытеснять рабочих с его территории, оставив всего один выход через главные заводские ворота. Перед этими воротами находился зеленый, хорошо ухоженный газон, и поэтому забастовщикам, выбегающим с завода, надо было дальше двигаться по дорожке перед газоном направо или налево. Там-то и стояли полицейские, которые хватали забастовщиков и тут же запихивали их в полицейские машины. А дальше Эренбург сказал:
- Я стоял и наблюдал за этой сценой. Если бы кто-нибудь побежал через газон, он бы не был схвачен, там просто полиции не было. Но никто не решился пробежать по газону!
Через некоторое время после этой встречи я получил еще один совет в виде своеобразного афоризма, который всегда мне помогал, если я им пользовался. Конечно, этот совет не предназначался исключительно мне. Совет исходил от капитана Зурина, преподававшего нам тактику сухопутных войск. Выправка у него была великолепной, слова, произносимые им, всегда имели четкие окончания, он никогда не позволял себе суетливых движений. Карандаши, которыми он пользовался, всегда были остро отточены. Ко всему прочему манжеты, выглядывавшие из рукавов его кителя, были безупречными. Правда, мне казалось, что он для капитанского звания староват. Впоследствие всему сказанному нашлось объяснение: он служил еще в царской армии, и с началом войны был призван из запаса. Так вот, капитан Зурин говорил:
- Запомните, все сразу надо делать начисто. Никаких черновиков! Вы люди военные, у вас никогда не будет времени переделывать.
Свободное копирование
