Через неделю, 3 августа 1938 года, мама писала:
«Нет слов, как мне тяжело тебе писать, что папочка тает с каждым днем…
О себе не пишу — ты ясно сама себе представляешь мое состояние — ведь папочка наш особенный! Нежен он со мною необыкновенно, но говорить уже не может. Но улыбается так мило, что сразу легче делается.
Больше не могу писать, сердце не выдерживает…»
Когда-то, заболев в молодости, Куприн сказал, что, умирая, он хотел бы, чтобы любящая рука держала его руку до конца.
Его желание исполнилось. Мама ни на минуту от него не отходила, и несмотря на его слабость, всю свою оставшуюся силу он вкладывал, чтобы крепко, крепко держать маленькую ручку своей жены. Так крепко, что мамина рука затекала.
Мама записала в дневнике все, что говорил незадолго до смерти отец:
«Я чувствую, что меня что-то вздернет, даже испуг будет, а потом я поправлюсь.
Я глупею, с головой что-то делается — помоги же мне, позови доктора.
Я не хочу умирать, жизни мне хочется. Ксению скорее позови, я не могу без нее больше».
Перекрестился и говорит: «Прочитай мне „Отче наш“ и „Богородицу“, — помолился и всплакнул. — Чем же я болен? Что же случилось? Не оставляй меня».
«Мамочка, как жизнь хороша! Ведь мы на родине? Скажи, скажи, кругом — русские? Как это хорошо!»
«Я знаю, что я иногда схожу с ума и бываю тяжел, но, милая, будь со мной милостива.
Я чувствую, что что-то ненормально, позови доктора.
Посиди со мной, мамочка, так уютно, когда ты со мной, около меня! Мамочка, люблю смотреть на тебя».
«У меня теперь какой-то странный ум, я не все понимаю.
Вот, вот начинается, не уходи от меня, мне страшно».
Свободное копирование
