Спустя месяц и для Витберга настал день великой радости. 28 августа 1839 года он был официально извещен об утверждении в Петербурге проекта Александро-Невского собора в Вятке.
30 августа 1839 года произведена была закладка храма в присутствии академика Витберга. Во все время церемонии закладки художник рыдал как дитя!.. Кто объяснит глубокое, горькое значение этих слез? Что совершалось с Витбергом в это мгновенье? Перед очами Души его не проносилась ли другая закладка, при иной обстановке, в присутствии царя и царственных особ, перед лицом всей Москвы, перед лицом лучших представителей войск, едва возвратившихся с пути мировых побед; не вспоминался ли ему тот светлый ореол, которым его окружала слава, та безвозвратно прожитая жизнь без счастия видеть олицетворение своей лучшей идеи, которое осталось бы достойным памятником грядущим поколениям, обессмертило бы и его имя.
Из письма его друга, писанного из Москвы 13 сентября 1839 года, видно, что грусть и меланхолия вновь овладели Витбергом.
"...Последнее письмо ваше, -- писал Витбергу Александр,-- я получил в Москве, где проживу весь сентябрь... Что сказать вам о продолжительном свидании моем с Москвою? Москва похожа на тех добрых людей, о которых часто поминаешь в разлуке и до которых дела нет, когда они налицо. Москва скучна, несмотря на то что теперь шум, беготня, треск. Именно эта суета суетствий наводит подчас грусть. Я виделся здесь с Жуковским, но особенно замечательного сказать не могу. В публике вас часто поминают, особенно теперь, когда новая закладка sur le tapis {является предметом разговоров (франц.).}, и знаете ли, что большая часть за ваш проект, кроме аристократов. Есть даже громогласные партизаны и в том числе архитектор Мирановский и др....
Прасковья Петровна передала мне все, что вы ей поручили, -- ряд грустных обстоятельств наводит на вашу душу меланхолические мысли; ежели вы вызовете из прошедшего все мое поведение относительно вас и вашего семейства, то ясно увидите всю дружбу мою, всю преданность. А что не было ответа на письмо вашей супруги, то совестью клянусь вам, что я вовсе этого не помню и совсем не знаю, о каком письме идет речь. Скворцов пишет на три письма от меня одну записку, и я, право, не сомневался в его дружбе. Конечно, я с вами более сблизился, нежели с Авдотьей Викторовной, что же из этого? Между мною и вами больше общего, симпатического (хотя я не скажу, чтоб была полная гармония). Отвергнете ли вы дружбу искреннюю, примете ли ее, как прежде принимали, это не изменит ни моего уважения, ни моей любви к вам, et cela sera le dernier mot de ma lettre. Salut et amitié... {и это будет последним словом моего письма. Привет и дружба (франц.).}
Государь и иностранные принцы еще здесь. Двенадцатого была новая закладка".
Из Москвы Витберг получил еще письмо от своего друга, от 18 сентября 1839 года. Он писал:
"...С восхищением читал я (в письме вашем) о 30 августе, я понял все, что вы должны были чувствовать при закладке (собора св. Александра Невского в г. Вятке). Это росинка благодати на ваше больное сердце. Молю бога, да благословит он новое начинание во славу его, во славу вашего благодетеля, во славу вашу..."
Свободное копирование
