7 января 1947 г. я обратился с апелляцией в парткомиссию Политуправления Советской Армии на решение ОПК ТУРКВО от 18 декабря 1946 г. Она отказала мне в выдаче новых партдокументов, считая меня механически выбывшим из партии "за длительный отрыв от партии: вне партии 5 лет" (из них 2 г. 9 месяцев в плену у немцев). Это решение я посчитал несправедливым и попытался обосновать его в тексте апелляции, который привожу в сокращении.
"...Во-первых, пребывание в плену от пленного не зависит, хотя мне и удалось сократить его побегом из плена. Во-вторых, по выходу из плена, я проходил спецпроверку, которая затянулась почти на 5 месяцев и закончилась 7-ХII-44 г. (сократить сроки спецпроверки я также не мог), спустя три дня, то есть 11-ХII я подал заявление в Политотдел Управления ПФЛ N 0302 о восстановления меня в партии (в деле должны быть документы из ПУРКА и УРАЛВО, подтверждающие это). Если бы тогда, в 1944 г., сразу разобрали мое дело, то отрыв от партии был бы лишь три года, хотя и он не зависел от меня. В моем деле имелись показания 21 человека, которые были со мной в плену. Двое из них (Кудинов и Азнаурян) характеризуют меня также по 19-й армии, где я работал консультантом терапевтом-токсикологом. Они же пишут об общей обстановке нашего пленения. Но товарищи, рассматривающие мое партдело, не раз выражали сожаление, что у меня "нет официальных документов", свидетельствующих об обстановке пленения. Но откуда они могли быть, когда все армейские органы сами оказались в плену? Сам командующий нашей армией генерал Лукин - не избежал плена! Общая обстановка на нашем участке фронта (Вязьма - Брянск в октябре 1941 года хорошо известна маршалу И.С.Коневу, который незадолго до окружения наших частей командовал 19-й армией. В октябре 1941 г. гарантирован от плена был только тот, кто там не находился. Тщательное знакомство с моим партделом покажет, что и в плену и после плена я не мог бы сделать больше, если бы мой партбилет был в кармане. Больше, чем я сделал, мне и не поручила бы партия: я честно прошел всю Отечественную войну и плен. И моя доля тоже имеется в чаше общей Победы над врагом! И моя кровь была в общем потоке крови, затопившем немецких захватчиков! 7-1-1947 г."
Я был вызван на рассмотрение моего партдела в парткомиссию Политуправления Советской Армии в Москву и явился на ее заседание. Каково же было мое удивление, когда там оказалось только двое: генерал, который стоял ко мне спиной и разговаривал по телефону, и секретарь! Генерал предложил мне рассказывать, но не слушал, говорил по телефону! Нужно ли говорить, что я пал духом и положительного решения по моему делу больше не ожидал. Ушел страшно разочарованным, хотя ехал в Москву с большими надеждами.
Свободное копирование
