Мы встали и пошли дальше. Гасанов остался сидеть, провожая нас сияющими от счастья глазами. О нем нам было известно, что до войны он работал в Баку ответственным работником. В лагере он числился под фамилией Ахундов. Скажу мимоходом: некоторые пленные меняли свои фамилии, чтобы не быть раскрытыми немцами. Я же решил по-другому: если попадется предатель, то он докажет, кто я; кроме того, по возвращению на родину о каждом из нас будет известно, как вел себя в лагере. Поэтому "псевдоним" может лишь повредить.
Не успели мы отойти от Гасанова полсотни шагов, как услышали какое-то шуршание кустов. Мы замерли на месте. Но вскоре показалась фигура, которая, не замечая нас, шла в нашу сторону. Когда некто приблизился, мы узнали в нем Колю, работавшего у немцев на продуктовом складе. Он шел без фуражки и пояса. Мы позвали его. Оправившись от первого испуга и увидев нас, он подошел: "Когда ты бежал?" - спросил Исмаил.
- Во время бомбежки, следом за вами, но старался держаться подальше от вас.
- Молодец, Коля! Теперь уже нас будет трое, а троим будет легче, чем двоим, - говорю я.
- Но я не хочу затруднять вас, ведь у меня ничего нет, - говорит Коля.
- У нас есть буханка хлеба: на двоих это по 600 г, ну а на троих - по 400, какая разница? Все равно это ненадолго. Надо искать выход, разыскать в лесу своих товарищей, которые прошли через проволоку позавчера и вчера. Мы должны искать выход и обязательно вместе!
Наконец, Коля согласился с нами, мы двинулись на вершину гору в восточном направлении. Нужно сказать, что Коля не числился в лагере среди активных патриотов. Мы с некоторым подозрением относились к нему. Ведь не каждого немцы назначали на продовольственный склад лагеря. К тому же в лагере он как-то чуждался своих товарищей. Теперь, когда он сам рискнул бежать из лагеря, зная сколько опасностей ждет его, все эти сомнения отпали.
Немного оставалось, чтобы достигнуть вершины горы, возвышающейся над лагерем, как вдруг среди деревьев увидели наших врачей, бежавших раньше. Ну, как передать наши чувства, нашу радость? Мы все трое кинулись к ним. Они обрадовались нам еще больше, так как боялись, что нам не удастся выйти из лагеря. К нашей тройке прибавилось еще четверо (все врачи!). Но не было Гоги, который вышел из лагеря, под предлогом отнести кастрюлю в польский дом, где неделю назад он принимал, с разрешения коменданта лагеря, роды. Как оказалось, за ним вышел из лагеря также его друг врач Шалико Парцхаладзе, который сейчас же подался в лес, а Гоги, как рассказывал Шалико, был спрятан у поляка.
Эта семерка устроила нечто вроде собрания, на котором голосами всех шести избрали меня старшим отряда (с этого дня так стали себя называть). Это предложение было сделано Шалико, но никто не вносил других кандидатур. Все единогласно приняли, что будут подчиняться старшему отряда и беспрекословно выполнять его указания.
- Пора доставать компас, - обратился я к Исмаилу.
Он снял с себя свой старый, откуда-то доставшийся ему бельгийский мундир, распорол его и оттуда извлек стрелку компаса, который был приобретен за несколько месяцев до этого у поляка-мастерового, который ходил в лагерь на ремонтные работы.
Сняв пилотку, Исмаил извлек оттуда иголку, держа ее вертикально, на острие ее надел стрелку компаса. Ориентируясь по компасу, мы взяли курс на северо-восток, где, по нашим данным и предположениям, успешно продвигалась Красная Армия. По восточному склону горы спустились в ущелье. Здесь в горном ручейке утолили жажду и вновь стали подниматься.
Свободное копирование
