Почти вся зима прошла спокойно. Только вечером 7 февраля 1917 года к нам перебежал солдат противника из словаков и сообщил, что на следующий день следует ждать наступления. Отослав пленного в штаб полка, я до рассвета обошел окопы, поговорил с солдатами, убедился, что настроение у них боевое.
Перебежчик не обманул. Когда рассвело, противник сначала обстрелял весь наш батальон артиллерийским огнем. Потом усилился огонь правее нас, против 9-й и 10-й рот, которыми командовали Попков и Шпаченко.
Позвонил батальонный командир. Опасаясь за связь, он назначил меня своим заместителем и предложил действовать сообразно обстановке.
— Попков и Шпаченко знают об этом, — сказал в заключение батальонный.
Оставив за себя своего помощника прапорщика С. Кичигина, потомственного охотника-северянина, я взял с собой 3-й взвод моей роты, а также разведчиков и направился на правый фланг, где положение было довольно серьезным.
В окопах 9-й и 10-й рот ротных командиров не оказалось. Попкова контузило, а Шпаченко укрылся в блиндаже. Хорошо, что солдаты не растерялись. Оставшись без командиров, они сами сумели оценить выгодность позиции на стыке между ротами, сосредоточились там и отбили сильную атаку.
До конца дня противник еще дважды атаковал нас. Его цепи наступали с песней. Видимо, солдаты хлебнули шнапса.
Во время третьей атаки немцы продвинулись особенно Далеко. 3-й взвод моей роты и разведчики пошли в контратаку с фланга. Противник отхлынул, оставив на поле много убитых и раненых.
У нас тоже были потери. Ночью наш батальон отвели в резерв.
Свободное копирование
