...Тетя Катя, уборщица, широкобедрая, круглолицая, бледная, - ей могло быть и 40 и 60 лет, - в бесформенном черном халате, грязно-белой косынке, была почти неотличима от своих товарок в таких же халатах и косынках. Они проходили за час-полтора до начала нашего рабочего дня мыть полы в лаборатории и кабинетах.
Как они с Митей нашли друг друга - никто не знал. Ни он, ни она никого не посвящали в историю своей любви, а может быть, и просто дружбы. Но кто-то замечал их свидания в ранние утренние часы, - Митя спешил в лабораторию, едва позавтракав, еще до урочного времени, - и в обеденный перерыв в подвальных закоулках. И еще кто-то видел, как она вслед за ним вышла из уборной, которая была до того закрыта.
И всеведущие лагерные дворники знали, что Шикин изобличил злополучную пару с помощью селедки.
В нашей столовой было два неотвратимо постоянных блюда: пшенная каша и крупная сельдь. К завтраку и к ужину, а нередко и к обеду давались большие, лоснящиеся, розовато-зеленовато-серые куски жирной и очень соленой селедки. После них донимала жажда. И многие из нас вовсе не ели или не доедали своих порций. Новоприбывшие арестанты дивились: вот где люди зажрались! Любители собирали избыточные порции, вымачивали их и мариновали в банках из-под баклажанной икры или джема, которые мы приобретали в ларьке.
Такими банками с селедкой Митя одаривал свою подругу.
Об этом проведал Шикин и самолично обыскал тетю Катю на вахте, когда она уходила после работы. Обнаружил в кошелке пустые банки и в карманах и за пазухой куски селедки, завернутые в газеты и тряпки, - стандартные куски из арестантской столовой.
Одержимый праведным гневом и охотничьим азартом, он задержал смертельно испуганную "преступницу", вызвал от коллеги Мишина двух надзирателей, отправился к ней на квартиру и там учинил обыск. Было изъято множество банок с маринованной селедкой и какие-то полуграмотные записки, якобы любовные послания Мити.
Шикин составил протокол и отправил рыдающую тетю Катю с надзирателем в районное отделение милиции. Но там возникли затруднения. В милиции не сочли нужным производить арест на основе записки неизвестного майора и устного заявления надзирателя. С тети Кати взяли подписку и отпустили. Начальник отделения усомнился и в правомочности обыска, произведенного на квартире без надлежащего ордера.
И через несколько дней - то ли постарался Мишин, сводивший с Шикиным давние счеты, то ли "сигнализировали" милиционеры или кто-то из офицеров шарашки, - приказом по управлению Шикина отстранили от должности за "нарушение закона". Евгения Васильевна говорила, что его вообще отчислили из органов.
Митю после карцера отправили в лагерь. Тетю Катю уволили, но дела не заводили.
Гумер рассказал, что Шикин собирался расправиться с нами за то, что "капали" в ЦК, уже вызывал нескольких зеков и вольных - начал собирать компромат. А Наумов такими делами заниматься не будет. Он хочет вообще убрать с объекта всех заключенных. И на последнем собрании объявили, что все офицеры, прежде всего "прикрепленные", обязаны срочно учиться, узнавать от нас все, что возможно, чтобы через год полностью заменить спецконтингент.
- Вот новенький курносый лейтенантик Ваня будет сменять Серегу, а глазастая, сисястая Валя должна выкачать из тебя всю твою акустику-лингвистику и все иностранные языки...
Свободное копирование
