5/XI
В ПОЛЬШЕ
В 4 часа дня пересекли границу…
Удивительно, любя бродяжить, видеть новое, я теперь не люблю быть вне своей Родины… Родина?
Родина!
Я русский и не мыслю себя вне ее пределов. Художник и не может и не имеет права жить вне ее. Это преступление, которое не прощается Родиной, родной землей, родным воздухом. И действительно, сколько художников разного ранга, дарования оставили в революцию свою родину, и что же? Кто из них, хоть один из них, сделал что-нибудь? Ни один. Уезжали сложившимися художниками, полные сил и таланта, и сникали, пропадали…
Смотрел я на заставу, на проволоки, на доты, на стражу, пограничников, уходили они, удалялись, и на душе тоскливо стало, уходило родное, дорогое, любимое…
ПО ПОЛЬСКОЙ ЗЕМЛЕ
Смотрю в окна, и мысли бегут.
История листается в обратном порядке…
Отечественная война.
Гражданская война.
Мировая война.
Войны с Польшей.
Войны со Швецией.
Войны с Францией.
Воевали наши, воевали украинцы…
Сколько крови на этих полях, сколько костей истлело в этих землях… сколько неутешных слез пролили матери, родственники, дети… сколько искалеченных тел, душ…
Пора положить конец! Пора!
Гостеприимные хозяева к поезду прицепили два вагона-ресторана. Вечером обильный обед.
С этого часа мы находимся на полном иждивении Польской Народной Республики.
Часы перевели на два часа: Запад.
10 часов вечера. В Москве сейчас уже 12. Леша, наверно, тоскует и не находит себе места. Трудно и мне. Радость не в радость…
Дождь всю дорогу. Дождь при встрече.
ВАРШАВА
Короткие речи представителей и Ю.А. Вспышки ламп фотографов, цветы с белыми и красными лентами — цветы Республики.
Прием радушный.
Гостиница только что отремонтирована. Когда-то знаменитый «Бристоль»; была разрушена и теперь восстановлена.
Вообще город разрушен сильно.
Народа на улице почти нет. То ли поздно, то ли его вообще мало. Машины не гудят — воспрещено. Кое-когда просеменит извозчик. Их здесь много. Машин еще мало.
Свободное копирование
