21/XI
Звонил Е. Д. Сурков — «Хотел поговорить с тобой».
Считает, что надо успокоиться. Не думать о юморе. Нравится ему очень первая картина и разговор с Саней в театре. Не нравится третья и маевка. Находит, что семья, поданная на сцене, это не семья Курепина — Мордвинова. Фикусы, занавесочки и толстая, улыбающаяся жена — «не твой дом». Нет мордвиновской глубины во взаимоотношениях. На маевке непонятно твое отношение к молодежному предложению. Почему Курепин отмахивается? Необходимо снять парик. Не видно лба. Улыбка пусть будет сквозь мордвиновскую мрачность, пусть освещает ее. Сейчас играется жизнерадостность. Необходимо успокоиться. Воля найдена. Не надо мрака.
Пьеса разрешена односторонне. Нет борьбы молодежи, Сани. Есть одна линия Капитолины. Актеры играют разнопланово. Нет единства.
Кино служебно. Оно не в спектакле. Саня без интеллекта.
Карташева И. П.[1]:
— Кое-где лишняя улыбка. Своего обаяния хоть отбавляй. Он выше всех в понимании происходящего, так получается у Н.Д.
Молодежь режиссерски не вскрыта, актерски не поднята.
Марецкая прекрасна.
Кино мне не мешает, но я могу обойтись и без него. А последние кадры… уж очень в лоб.
Днепров С. И.:
Мне мешает в Н.Д. его «ария». Она лишняя. Прием очень хороший.
Ю.А. во время спектакля приходил и говорил, что играю все лучше, вернее.
Марецкая:
— То, к чему сейчас ведешь роль, — интереснее и своеобразнее.
Хоть и не люблю, хоть и скучно, хоть чувствуешь себя как голым, но снимаю все «характерное».
Свободное копирование
