30.08.44. Ср. Собрал чемодан. Укладывать из одежды нечего и не нужно. В школе оденут. Всё необходимое на мне: штаны и рубаха, сшитые давно мамой. Тапочки самодельные из парусины на резиновой подошве от автошины. Мама кладёт в чемодан вареную картошку, сало, лук, огурцы, помидоры, яйца, пирожки с курагой, пышки. Я сопротивляюсь:
– В школе будут кормить.
– Хорошо, шо будут кормыть. Но то казённэ, а цэ – свое, домашне.
Багажа на треть чемодана набралось.
– Ты, здоровый чемодан сбыв, – смеётся мама.
Пришла Мария Бондарь, сообщила, что Вася, её брат поступил в Ростовскую артиллерийскую спецшколу. Пожалела, что он не попал в Краснодарскую.
– Вместе бы учились.
Хорошо бы было. Васька хороший рассказчик. Начитанный пацан. Было бы веселее. Но не улыбнулась мне судьба поступить с кем-то из своих. Буду привыкать жить с чужими.
Провожать меня пошла вся семья.
– Куда вы? Зачем? – отговариваю их, но куда там.
Боря спрашивает:
– Ты приедешь?
– Приеду.
– Скоро?
– Скоро!
Пришли на вокзал и хлопцы с базы. Как всегда, шутки, смех. С трудом достали билет. Боря липнет с вопросом:
– Ты приедешь?
– Приеду, приеду!
Хлопцы меня всунули в вагон, под хохот, отталкивая других пассажиров. Колян орёт:
– Люды, та нэ давить же! Лётчика сажаем!
Люди смотрят, удивляются, не видя никакого лётчика. Долго я смотрел в окно на своих, переговаривались, перешучивались. Наконец, поезд тронулся. Я машу рукой. Мне машут. Боря бежит за поездом, пока состав не набирает скорость, и он отстаёт. Мне становится грустно. Но грусть смешивается с радостью новой жизни. И я в этом смешанном состоянии смотрю на уплывающую, ставшей мне родной станицу Каневскую, чётко осознавая, что это уже навсегда. Теперь буду здесь только гостем, как были мои старшие братья.
В Краснодаре сразу пошёл к дяде Ване. Угощал привезёнными продуктами. Весело ужинали, допоздна вспоминали о многом.
Наши войска разгромили немцев под Львовом и в районе Кишинева-Ясс.
