Дневник. 1937 - 88

25 мая

Есть шутливая поговорка: «Уходя — уходи». Сегодня я впервые за много лет не пошел в ГосТИМ на общее собрание <...>

В Союзе писателей на пленуме правления давали объяснения по поводу «связей с авербаховской бандой» Мирский и К.Горбунов. Мирскому инкриминируется все та же злосчастная статья о Фадееве.

Провожал Аню пешком. Возвращался тоже пешком и все думал о В.Э. и о себе...

Три года я почти непрерывно был рядом с ним, и мне трудно представить, что пойдут дни, недели и месяцы, когда я стану его видеть только изредка. Он относился ко мне наилучшим образом: ценил и любил. Пожалуй, главным мотивом моего «ухода» является страх потерять это отношение в сложной атмосфере

ГосТИМа. Я уже был на грани этого, когда на меня сердилась З.Н. Просто чудо, что этого не случилось. Три дня назад на беседе о «Бедности не порок», уже после того, как В.Э. согласился на мой уход, он все время по-старому обращался ко мне, что-то спрашивал или просто искал моих глаз. И так было всегда, начиная с 1934 года. В.Э. тоже привык ко мне и доверял мне, что, конечно, не пустяки. Он советовался со мной по самым сложным и тонким вопросам. У нас были ночные длинные разговоры наедине, которые я даже не осмеливался записать в дневник, но я их и так не забуду...

Я ушел, но у меня остались кипы моих записей, груда исписанных блокнотов, десятки страниц этого дневника и еще больше в моей памяти.

Сегодня в отчетах о московской партконференции мелькнуло имя Фурера с ярлычком «враг народа». Фурер — это бывший донбасский «садовник» и недавний секретарь МК. На конференции бранили Булганина. Все думают: наверно, сядет. <...>

Оказывается, Б.Ясенский за три дня до объявления его «врагом народа» был избран в партком Союза. Это означает, что проработочная кампания носит в значительной мере истерический и импровизационный характер. В городе бродят страшные слухи об аресте многих видных деятелей, вплоть до членов правительства. Не все они оправдываются, иногда слухи забегают вперед события, и в этом есть нечто фатальное и зловещее.

Уже говорили об аресте Б.Таля, а он, оказывается, делал доклад 20-го о 25-летии газеты «Правда».